1 марта 2022 года в ходе международной конференции в Общественной палате РФ, по инициативе российских и зарубежных правозащитников, юристов и журналистов было принято решение о создании Международного общественного трибунала по преступлениям украинских неонацистов (председатель - член Общественной палаты РФ, участник СВО М.С. Григорьев). В настоящее время в него вошли представители гражданского общества более 30 стран мира (США, Канада, Германия, Франция, Испания, Польша, Индия, Аргентина, Италия, Австралия, Израиль, Сербия и др.) Основная задача Международного общественного трибунала – сбор свидетельств о преступлениях киевского неонацистского режима и представление информации по ним на российских и международных площадках.

В докладе представлены непосредственные прямые свидетельства

пострадавших от украинских военных преступлений. В Курской области Вооруженные силы Украины расстреливали мирное население, включая женщин, детей и стариков как в их собственных домах, так и при попытках эвакуации в гражданских автомашинах с полным пониманием невоенного статуса жертв, по свидетельствам выживших, иногда прямо смотря им в глаза. Слова пострадавших являются прямыми обвинениям украинского неонацистского режима, который при поддержке стран Запада системно и целенаправленно убивал российских граждан из стрелкового оружия, беспилотными летательными аппаратами (используются как БПЛА- камикадзе, так и сбросы с них гранат и разнообразных взрывчатых устройств), с помощью обстрелов мирных частных домов из артиллерии и реактивных систем залпового огня.

Например, житель села Казачья Локня 75, –- летняя Галина Самборская, рассказывает, как военнослужащий ВСУ стрелял по их машине и машине ее друзей. На ее глазах он выстрелил по первой машине и убил там женщину.

Самой Г. Самборской военнослужащий ВСУ прострелил бедро: «Там очень глубокая рана». Житель города Суджа Артем Кузнецов свидетельствует, как была убита его беременная жена и ранен двухгодовалый ребенок, а украинский боевик стрелял в него, смотря ему прямо в глаза: «На обочине – солдат ВСУ. Мы как с ним перекинулись взглядом, и он прострелил мне кепку … А беременная жена ехала сзади, метров семьдесят от меня … слышу, что идет огонь по ней. Нина уже была без сознания. Матвею год и девять месяцев. У него осколочная от металла в спинке, одно глубокое в плечо». Виктор Кабанцов из села Малая Локня рассказывает, как по дороге в Суджу объезжал мины и попал под украинский обстрел: «Я ехал сам в машине, а сзади ехал сын с невесткой и со свахой. В песке, в кучах сидели украинцы и нас начали расстреливать … ранили меня в руку. Сын объехал меня и удалось ему тоже уехать, ранило его в руки, но удалось уехать». Славик Алоян, житель села Благодатное, говорит о том, как его машина была расстреляна украинскими военными, когда он ехал из села Благодатное в Рыльск. Сначала его «Ниву» расстреляли из автоматов, потом сделали еще выстрел из гранатометов. К счастью, в саму машину во второй раз уже не попали, а сам С. Алоян сумел сбежать через поле: «ВСУ всех расстреливают. Я не знаю почему». При эвакуации семью Сергея Ворошилина из Суджи обстреляли два украинских военнослужащих. Ими был убит его дядя, а сам он чудом спасся: «Я больше грешу на поляков. Время от времени их тех районов выходят, людям рассказывают ужасные истории».

ВСУ системно подвергали ударам дронами-камикадзе мирных граждан,

с полным пониманием их гражданского статуса, а также автомашины, в которых они находились при попытках эвакуации.

Анна Люшная (61 год), житель города Суджа была ранена из-за атаки украинского дрона, когда они с мужем выезжали из города: «Я сначала подумала, что-то в лужу заехали. Потом колено начало гореть. Спереди сидел мужчина, сосед. Ему тоже попало». Николай Голодьков говорит о том, как по

нему бил украинский дрон: «Красный с белыми полосками, черная коробка

большая, с синей изолентой перемотана. Прямо вот передо мной. И у меня ниже лобового стекла – взрыв». Машину Светланы Верхоломовой из Суджи сначала украинские военные обстреляли из автоматов, а потом ударили по ним еще дроном. В результате этих атак она получила контузию и осколочные ранения, а ребенку 10 лет осколками посекло лицо и ногу: «ВСУ, честно сказать, даже людьми их нельзя назвать, не люди». Наталья Шелехова из села Черкасское Поречное рассказывает, как на их машину, в которой ехала она с супругом, а также ее дочка, зять и внучка двух лет, украинский дрон несколько раз сбрасывал гранаты, в результате чего она получила осколочные ранения:

«Два раза какие-то как огненные шары были. Ну, нам удалось все-таки уйти от дрона. Украинцы нас просто хотят поубивать». Украинский дрон атаковал жителя села Гуево Николая Дзюбу около его дома, несмотря на то, что он был в гражданской одежде. В результате атаки сгорела соседская машина, а сам он получил осколочные ранения: «Я был одет как обычный сельский житель. Украинцы видели, что я гражданский человек».

Пытавшимся убежать от ВСУ мирному населению представала ужасная картина. Житель деревни Куриловка Зоя Ананьева рассказывает, как она видела в уничтоженных гражданских машинах тела людей: «Смотрела в УАЗик, там сидят два обугленных трупа. Заглянула в другую сторону УАЗика. Я увидела, лежит человек, с правой стороны нет руки, а поодаль лежит еще туловище без ног и без головы. Еще шагов пять, была разбитая красная гражданская машина». Ирина Морозова рассказывает о том, как ВСУ убивали мирное население в ее поселке: «Люди пытались на своих машинах выехать из села, а их расстреливали в упор из автоматов. Выезжало пять машин, и всех расстреляли. Ни единого человека в живых не оставили… Люди из села Коренево рассказали, что когда ВСУ заходили, то просто расстреливали автоматами, автоматными очередями, не смотря, кто там – старики, дети, взрослые люди». Виктор Кабанцов из села Малая Локня рассказывает, что когда он проходил по дороге, то видел тела убитых ВСУ людей: «Начали

выходить в сторону Большого солдатского. По дороге люди лежали. Много убитых там».

Киевский режим также целенаправленно обстреливает и уничтожает российские мирные объекты, больницы, госпитали, православные храмы. ВСУ уничтожили «Скорую помощь», которая должна была перевозить Ирину Шурупову и ее престарелую маму: «Буквально через полчаса главный врач сказал, что вот эту «третью» скорую расстреляли. Это как раз та «скорая», где фельдшера и водителя убили. Она за нами ехала». Александр Гриненко из села Куриловка рассказывает об украинских ударах по больнице: «Сначала не долетело. Но в итоге они все равно больницу подожгли. Третий этаж, хирургия сгорела». Об аналогичных обстрелах свидетельствует и Сергей Жердев из села Большое Солдатское: «ВСУ начали обстрел Большого Солдатского. Попали сначала в больницу. Я вышел из дома, и они попали на дорогу, а потом попали в наш дом».

Такого рода действия неонацистского киевского режима являются массовыми военными преступлениями и грубыми нарушениями Женевских Конвенций и Дополнительных протоколов к ним. В них зафиксированы обязательства стран по обязательному предоставлению защиты по отношению к гражданскому населению и прямо указано, что «всегда и всюду будут запрещаться посягательства на жизнь и физическую неприкосновенность, в частности, всякие виды убийства». Согласно международному гуманитарному праву, женщины и дети также должны пользоваться особой защитой. Запрещается также «принятие мер, могущих причинить физическое страдание или привести к уничтожению» гражданского населения.

Представленные в докладе свидетельства пострадавших доказывают, что киевский неонацистский режим на системной основе грубо нарушал Женевские соглашения и массово совершал военные преступления, что, согласно международному законодательству, не имеет срока давности.

Преднамеренные убийства российских граждан со стороны Вооруженных сил Украины.

IV Женевская конвенция определяет необходимость предоставления защиты по отношению к гражданским лицам. В статье 147

IV Женевской конвенции также указано, что преднамеренное убийство относится к серьезным нарушениям Конвенции. Согласно международному гуманитарному праву, определенные категории лиц, такие как женщины и дети, должны пользоваться особым уважением и защитой»

Собранные Международным общественным трибуналом по преступлениям украинских неонацистов (председатель – М. С. Григорьев) и Фондом исследования проблем демократии свидетельские показания1 непосредственных жертв и свидетелей в полной мере обличают Вооруженные силы Украины в системных и целенаправленных убийствах российских граждан, включая детей, женщин и стариков, с помощью стрелкового оружия, а также беспилотных летальных аппаратов – как с использованием дроновкамикадзе, так и сбросов разнообразных взрывчатых устройств с дронов других конструкций. В частности, Вооруженные силы Украины из стрелкового оружия расстреливали мирное российское население, включая женщин и детей, в Курской области как в их собственных домах, так и при попытках эвакуации в гражданских автомашинах с полным пониманием невоенного статуса жертв.

Целый ряд видеозаписей интервью со свидетелями и пострадавшими приведены в Телеграм-канале ГРИГОРЬЕВ

(@maximgrigoryev).

Галина Дмитриевна Самборская (75 лет), житель села Казачья Локня (Курская область).

Как я была ранена? Мы поехали по нашей улице до перекрестка. Там магазин «Василек» расположен, у магазина стол, две скамеечки, и стоит мужчина ВСУ в камуфляжной форме с автоматом. Одна нога у него была на скамеечке, другая на асфальте.

И вдруг он по первой машине дает очередь. В ней были наши друзья. Он в одном направлении автоматом провел, а потом в противоположном. Друзьям выше в машине попало, нам ниже. Мы тогда только узнали, почему они рванули. У него, оказывается, жену-то убили насмерть. Ей в грудь попали. И она только успела дважды повторить: в меня попали, в меня попали. И все, и умерла.

А у нас попали в колесо. Мы отъехали, муж заменил колесо. Я была вся в крови. Руки все полностью красные стали. У нас, кроме того, что колесо было прострелено, тосол течет. Муж нашел резиновые перчатки, перевязал эту трубочку. Дальше бензин течет, тоже самое, перебитая система. Он перевязал. Мы поехали, машина пройдет метров четыреста, греется. Приходилось постоянно останавливаться. И вот такими мы небольшими-небольшими кусочками перерезанными добрались до села Большого солдатского. Там мы нашли медпункт. На наше счастье там оказались наши военные медики. С меня сразу все разрезали, сняли. И оказали первую помощь мне и мужу.

У меня полностью бедро прострелено. А пуля была разрывная... Там очень глубокая рана. Первую операцию сделали здесь по прибытии, вынули осколки. Вторая операция была – убрали некроз ткани. И вот два дня назад мы сделали заключительную операцию. Хотели сделать пересадку ткани, но рана такая, что не позволила. Говорят, там не приживется пересаженная ткань. У супруга прострелено было колено.

Мы когда-то переехали на постоянное место жительства сюда. У меня муж по национальности украинец и рожденный в Кировоградской области.

Поэтому ему все время хотелось ближе к родине. Ну, а поскольку Союз разделился, вот мы и приехали ближе к родине его.

Когда украинцы стреляли, я даже, наверное, не испугалась, а скорее удивилась, что по нам стреляют. У меня был такой шок, что я вообще никакой боли не чувствовала, до самого сюда приехала, хотя кровь истекала. Вообще было страшно. А когда узнали, что Таню убило, тогда вообще...

Александр Григорьевич Гриненко, житель села Куриловка (Курская область)

У меня ВСУ убили зятя. Было четыре прилета со стороны Украины. Со стороны трассы чешский РСЗО «Вампир» выпустил четыре ракеты по Гончаровке, по улицам Новая и Больничная. Зять с дочкой собирались на работу. Вышли ехать на работу – три прилета. Два прилета по улице Новой и один прилет по улице Больничной к зубному врачу во двор. Зять заходит в дом, дочке говорит, собирайся, поехали. И прилетело под двор, влетело в асфальтированную дорогу, и осколками разнесло весь дом, побило дерево огромное, насквозь. Сила была страшная.

В итоге погиб зять, мы его довезли до больницы, и он на операционном столе скончался. А дочку контузило.

Куриловку ВСУ обстреливали еще в июле месяце. Они в Куриловке сожгли четыре автомобиля на комплексе. Грузовой автомобиль у Кости Иваненко. У нас в деревне взрывчатку они скинули ночью с дрона. Хозяева выбежали на улицу, тушили, машина загорелась. Они кидают еще один дрон. На другой день они на свинокомплексе спалили рефрижератор. И рядом стояла машина охранника, парень на работу приехал, его машина пострадала. Костин ГАЗ-53 они в июле месяце в Куриловке сожгли. Прилеты были по Плёхову, по Махновке, по городу били, по Гончаровке.

Военных поблизости никаких не было вообще. Военные наши стояли там, на передовой, в районе границы. А здесь была мирная больница рядом, может быть, по больнице били, больница Суджанская, центральная. Сначала не долетело. Но в итоге они все равно больницу подожгли. Третий этаж, хирургия сгорела.

Хохлы зашли со стороны Юнаковки. Два километра на поворот

«Куриловка» указатель стоит. И они перекрыли этот пост. И все люди, которые начали выезжать, они их всех просто расстреливали.

Вот первая женщина с моей деревни, Нина Кузнецова, она выезжала примерно в 11 часов со своей семьей, с мужем. Муж на Ниве вперед поехал, а она с ребенком и с матерью ехала сзади. Муж проскочил, а по ним открыли огонь. Нину сразу насмерть убили.

Лена – моя кума. Как она там доехала раненая до больницы? Ребенка ранили, два годика мальчику, и ее ранила. И они доехали до больницы самостоятельно. В час или в два Лёшка, тоже мой земляк, Трубицын, ехал за матерью. Позвонил, мама, я тебя приеду заберу.

Они останавливали все машины. А часа, наверное, в три ехал мой сосед. По ним открыли огонь. Но он тоже не остановился. Он промчался, пробили радиатор ему, пробили пассажирскую дверь. Под сиденьем пуля прошла. Прилетел домой, схватил сына на руки. Ему года четыре. И мать у него больная, и они ушли вброд через речку.

Они Лёшку останавливали, но он не остановился. И они положили мины, а он через мины пролетел и подорвался. Его разорвало, машина сгорела, он обгорел, оторвало ему ногу. Короче, это было где-то после часа.

Ирка поехала туда к ним, забрала этого Лёшку, сама затащила в машину свою. Нашла ногу оторванную, представляете, какой ужас. Привезла домой, и его наши ребята похоронили на огороде. Это было 6-го августа вечером. С тех пор они никого не пропускали.

Выезжал мой земляк, одноклассник мой, выезжал с семьей. Их ранили,

и он раненый доехал до Солдатского, и там уже ему оказали помощь.

Юрка Кузнецов, у него сын остался в Куриловке, он постарше меня, он ехал к нему на четверке. И едет колонна танков украинских. Он принял на обочину – уступать дорогу. И его прямо с танка автоматом прострелили. Он развернулся, каким-то чудом, доехал до нашей больницы.

У Николая Кузнецов мать 84 года с больными ногами. Он из-за нее остался там. И его утром ребята обнаружили убитым. Там у нас осталась одна колонка ручная. То ли воды пошел набрать, не знаю уж. И его убитого в глаз нашли. Этот парень наш нашел с моим братом. Они его похоронили там.

Вторую женщину, 72 года, тоже около этой колонки нашли. Два трупа, застреленные почему-то в глаз.

ВСУ – это фашисты. Это просто садисты.

Юрий Иванович Маклаков, житель села Заолешенка (Курская область).

7 августа на кольце в Суджи меня обстреляли. Я ушел вправо. Остановился, а там гражданские машины стояли заведенные, со светом. Ни одной военной не было. Я пошел посмотреть, пассажиры все мертвые. Больше десяти машин. Повреждения от стрелкового огня. Видно, что пробиты и крылья, и колеса. Хохляк пострелял.

Только один раненый был. Пулевые ранения. Ниже пояса все было перебито. Я к нему ночью ходил – напротив заправки. Мы пошли потихоньку и потом где-то метров 300 отошли, и выстрел был. Скорее всего его добили. В другой машине три женщины были – две раненых, пожилые. Одна в плечо, одна в бедро. Стрелковые ранения. А мужчина мертвый был. Она говорит, вы нас заберете? Подождите, сейчас машину возьму и заберу, конечно. Она что- то приподнялась, тут же выстрел и крик. Украинский военный. Еще, говорит, голову поднимешь, стреляем на поражение. Смотрю, выходят двое – форма натовская, новая. Я тихонько пошел.

А в другом месте иностранную речь слышал. Когда через забор перелез, там

БТР стояли. Там непонятно какая речь была. Не русская, и не украинская, не

поймешь. Какая-то другая. А я потом до кладбища добежал, там тоже какаято стрельба, я вниз. А когда я был на заправке, ехал мужичок на велосипеде. Я его остановил, говорю, дай сигарету. Он говорит, давай отсюда уезжай, там, говорит, французский батальон зашел.

Хохлы геноцидом занимаются. Убивают. Наверное, такой приказ у них был или просто нелюди.

Артем Александрович Кузнецов, житель города Суджа (Курская область).

6.08.2024 в 15:30 начался артобстрел нашего города Суджи. Начались украинские прилеты. Обстрел был интенсивный, может были паузы минутные, но потом опять прилеты за прилетами. Обстрел был не целенаправленно по военным, нет. Обстрел шел по городу, именно по обычным домам. По санэпидемстанции, обычный жилой дом вообще снесли, обстрел просто по городу. Им неважно куда – лишь бы выстрелить.

Я решил, что нам нужно выезжать оттуда. Выезжали на двух машинах.

При выезде я увидел украинских солдат. Они уже шли по городу.

При выезде на обочине – солдат ВСУ, по моей машине открыли из автомата огонь. Метров за семьдесят начали обстреливать. Я почувствовал, как будто машину камнями осыпают. Не понял сначала вообще ничего, что происходит. Мне в салон залетела пуля, я поворачиваюсь голову, и солдат на меня смотрит. Он на меня смотрит, я на него. Мы даже взглядом перекинулись с ним. Он в очках был, в балаклаве, каска, синяя изолента. Я увидел автомат. Мы как с ним перекинулись взглядом, и он прострелил мне кепку. Он целился просто в меня целенаправленно. Еще несколько пуль машину прошили, и я проскочил – мне повезло.

А беременная жена ехала сзади, метров семьдесят от меня. И я с окна и машу ей – быстрее-быстрее, и слышу, что идет огонь по ней. Я проехал и остановился, чтобы убедиться, что она едет. И я увидел, как из-за поворота

машина выскакивает ее. И уже теща с заднего сиденья, у нее ребенок Матвей на руках был. Она кричит: Нина, Нина, Матвея ранили.

А Нина уже была без сознания, врезалась в мою машину. Матвею год и девять месяцев. У него осколочная от металла в спинке, одно глубокое в плечо. И на попе до почки чуть-чуть не хватило. Ранения серьезные.

Как в машину она врезалась я выбежал, кричу чтобы теща пересаживалась вместе с Матвеем ко мне, открываю водительскую дверь, а жена моя уже лежит, хрипит, у нее глубокое ранение от пули. Сильное кровотечение, мы с мамой там вдвоем ее пересадили в мою машину. Нива была повреждена, заднее колесо, у Форда переднее колесо вывернуто. Не на ходу был уже Форд, а Нива – полный привод, и приняли решение ехать на ней. И так на трех колесах мы в больницу приехали. Первая помощь сразу сыну моему, тёще, жену мою на носилках. И на второй этаж в хирургию – пытаться спасти. Пытались и не получилось. Как сказал медбрат, у нее ранение было несовместимо с жизнью. В лёгкое, через сердце. Смертельное ранение было. Когда я вёз, я назад смотрю. А она уже: стеклянные глаза, ротик открыт. Теща ранена была.

Я знаю историю о том, что через три дома, где мы жили в Куриловке, парень через три дома жил. Они просто завели его в дом, там расстреляли, мама похоронила во дворе у себя. Я встретил дядьку, который выезжал около пяти вечера, и прямо при выезде там на объездную дорогу из города за отбойником просто солдат ВСУ достает оружие. И начали просто расстреливать. Они расстреливали машины, по людям стреляли. Этот человек успел, он выехал. Очень много там было машин брошенных. Это же людей убили. Это не дали людям выехать, мирным, обычным – не дали выехать. Я не знаю, какие там у них войска на Украине, то есть они зашли просто чистить, все почистить, всех убить.

Люди пытались свои какие-то вещи привезти оттуда. Я знаю парня одного лично, мы с ним все детство дружили, он в Мартыновку заехал. Они,

видать, его сразу уже вычислили. Он на горочку поднялся с товарищем вдвоем,

и их начали расстреливать. Он успел, он же рассказал эту историю, он успел спастись. ВСУ из стрелкового оружия, просто с автомата стреляли – то есть они уже знали, что машина к ним заезжает. Военный, не военный – им вообще без разницы. Другая история – про женщину на вокзале, которая пыталась в машину попасть к себе, чтобы уехать. Ее украинский дрон подорвал. Ноги оторвал, она там с криками лежала и к ней никто не смог подойти, она там и осталось.

Пускай вся Россия знает, что обычных русских людей, нас всех, там пытались ВСУ убить. Я думаю, что это просто нацизм, геноцид. В голове ничего не укладывается. Я вам честно скажу, я увидел того, кто пришел убивать, неважно

– мирный ты, не мирный, женщина – без разницы им. Они зашли просто истреблять русский народ, просто людей убивать.

Ананьева Зоя, житель деревни Куриловка (Курская область).

У меня была ночная смена. Полседьмого на работе, я работала на Куриловке, это очень близко от Сумской границы, и услышала взрывы, автоматную очередь. Мы с охранником сели, отъехали от места работы. Охранник говорит, на нас летит дрон. Я говорю, где дрон? Он говорит, смотри прямо. А он приближается. Охранник говорит, быстро из машины в посадку.

Мы отскочили, он как-то завис, может, на минуту на какую-то, и полетел дальше. И взрыв был.

Взрывы были вообще без перерыва. Только взрыв, за ним следующий, взрыв, за ним следующий взрыв, следующий треск. Дома взрываются. Уже и страшно было во двор выходить.

Потом я уже не выдержала, вышла из дома, взяла сумку, пошла. Около переезда с одной стороны Новая Бондаревка, а с другой стороны – поселок Мирный, вижу, стоит УАЗик. Лежит человек, плечи и верхняя часть тела у

него на обочине, и все это на трассе… Дроны над головой летают, идешь и думаешь, сейчас он что-то сбросит …

Я еще когда стала подходить, думаю, он лежит на боку, одна нога прямо, руки раскинуты как-то так неестественно, а вторая нога полусогнутая. Думаю, если бы ему плохо совсем было, как-то бы он пошевелился, ногу согнул. Когда я подошла к нему ближе, я не увидела головы.

Смотрела в УАЗик, там сидят два обугленных трупа. Заглянула в другую сторону УАЗика. Я увидела, лежит человек, с правой стороны нет руки, ноги, а поодаль лежит еще туловище без ног и без головы. Еще шагов пять, была разбитая красная гражданская машина.

Я говорю, я не знаю, как я пришла, я сама не знаю. Взрывы были, что летели осколки, щебенка под ногами, дроны над головой кружили. Я просто голову не поднимала, слышала, что не над головой. Я шла и думала, ну вот сейчас, вот сейчас. Я была на 100 % уверена, что я не дойду.

Когда я пришла, меня везли на машине, посадили в машину. Стас, дай Бог ему здоровья, повез. В пути сказал, держитесь крепче, по ходу нас обнаружили. На гражданской машине по лесам, по полям, а ВСУ били по нас. И я слышала, что что-то щелкнуло сзади. А еще по обе стороны были взрывы. ВСУ били по нам. Но успели мы уйти.

Украинцы, говорят, есть такие злые, неадекватные. А вот заходили поляки и грузины – это, говорят, зверьё самое натуральное. Особенно поляки стреляли. А грузины, я слышала слухи, те любители были резать. Очень много было зарезанных людей, у них горло перерезанное.

Были такие случаи, что останавливали машину, бабушек стареньких везли. Мужа и жену сразу расстреляли. А у бабушек забрали деньги, документы, выстрелили в телефоны, выпустили в чистое поле, и сказали, теперь идите. А там бабушки еле ходячие.

Звери, самые натуральные. Мальчишки, маленькие, 10-12 лет, пытались выехать, они их расстреляли. Расстреливают все машины и все гражданские.

Это же звери. Они стреляют без разбора. На Гончаровке они заходили,

открывают подвал, не смотрят, есть человек или нет. Они гранату туда тарабабах. И все.

Когда я была с нашими военными, я сказала, отомстите, пожалуйста, за нашу судьбу и за этих мальчишек, которые остались там.

Валентина Ивановна Золотарева (71 год), житель села Заолешенка (Курская область).

Моих знакомых, женщину с мужем, зашли ВСУ и убили. У нее дом рядом с сельским советом Заолешенка, она работала в сельском совете. Они остались там, не смогли выехать, и их убили. Ей было около 80-ти лет. И ему так же. Просто расстреляли. А в соседнем селе приехал сын до матери. Зашли хохлы и их с матерью убили. И мать, и его убили. Мать моложе меня – 55 лет, где-то так. Пришел в отпуск человек и его убили.

Что делали ВСУ – было страшно. Что люди рассказывали? Что видели уже. И уже как трупы лежали. И как издевались. А вот сейчас сами эти... украинцы показывают видео, как они расстреливают мирных жителей.

Виктор Николаевич Кабанцов, житель села Малая Локня (Курская область).

Я ехал в город Суджу, там оставался сват мой. Их забрать хотели, мы везли ему поесть, попить. Я ехал сам в машине, а сзади ехал сын с невесткой и со свахой. И я ехал первый, а на кольце были мины. Мы первыми объехали.

И из-за песка, в песке в кучах сидели украинцы, и нас начали расстреливать. Из стрелкового оружия. Засыпало стеклом.

Я упал, поднялся, мина впереди. Я обвернул ее, объехал. Опять упал, и они через боковую дверку стреляли и ранили меня в руку. Мне руку раздробило, пулей раздробило локоть весь, короче, собирали, две операции делали. Рука не работает, пальцы.

Сын, объехал меня и удалось ему тоже уехать, машину постреляли, ранило его в руки, но удалось уехать. Сын в руки ранен. В одну и во вторую. Осколки остались. У меня тоже. Сказали, пусть заживет, пока пусть будут.

А тогда моя машина заглохла, посмотрел, дымится сзади, черный дым. ВСУ увидели, что я ухожу и пытались добить. Промазали, я упал. Стреляли, даже траву покосили. Я спрятался.

Проехали две гражданские машины. Парень с девчонкой, молодежь вообще, детвора, нарвались на мину, видимо, наехали, взрыв. А вторая машина, два парня с девчонкой, и ВСУ их расстреляли.

Я пошел к сыну домой, чтобы узнать, есть ли живые. На дороге встретилась милиция, подобрали меня, подвезли. Начали выходить в сторону Большого Солдатсконо. По дороге люди лежали. Много убитых там. Я, когда шел, кровью исходил. Не до этого было, считать. Лежали.

Мы шли более трех с половиной часов. Потом подобрали нас наши солдаты, подвезли поближе к больнице, направили на Курск в больницу. В больнице я пролежал почти месяц, делали две операции, собирали локоть.

У нас в селе у моего кума жену расстреляли. Вообще рассказывают, что поляки и украинские ВСУ – молодые, вообще изверги, и ни на что не смотря,

– убивают, издеваются, все делают. Расстреливали ни за что людей. Вот что рассказывают.

В одном месте заехал украинский танк. Женщина сидела около окна. Он прямо пушку направил и снес дом. Ей голову оторвало. Не буду говорить. Страшное дело.

Кто их знает, зачем они убивают. Настроены так. Мы к ним вообще, как к родным относимся. В общем, что-то перетворилось в их голове, что-то им перепрошили.

Владимир Петрович Максин (75 лет), житель города Суджа (Курская область).

Вечером 7-го августа я получил пулевое ранение, через локоть насквозь прошло. Я ехал в сторону Курска по объездной дороге. Переезжал через железную дорогу, налетел на меня украинский коптер. Я правда не знал, что это коптер. Слышу, что треск какой-то надо мной, остановился, потом решил погнать машину.

Когда доехал до поворота на Курск, заметил, что впереди стоят четыре человека. С одной стороны – два, на другой стороне дороги – два с автоматами, в касках. И экипировка у них была украинская, не наших ребят, а синие ободки на касках, на рукавах синие. А чуть дальше, выше, пулеметная точка стояла.

Я повернул вправо в сторону вокзала, думаю проскочить. Ну, проскочить я не смог, открыли огонь. Я в обочину встал, лег на правое сиденье. Короче, я получил прострел с автомата. Когда начал истекать кровью, я решил вылезти с машины, уйти в откос туда, за дорогу спрятаться. Когда открыл дверь, загорелся в салоне свет и тут получил опять автоматную очередь. Слышу по машине прошло, заднее стекло посыпалось. Украинцы стреляли на свет.

Я лег возле передней дверки и притворился, что без движения. Минут сорок пролежал. Коптер так и кружил, потом опустился низко, метра на четыре. Вот тогда меня ранило вот этой штукой. В грудь зашла. Она над ребрами прошла. Я еще пролежал там, пока не стемнело. А потом сзади уже машины были тоже набиты, уже стояли за мной. Гражданские машины, там военных никого не было.

До этого другая машина проехала от меня метров, наверное, тридцать в правую сторону. Я в сторону вокзала справа, а он ехал с вокзала в ту сторону. Там у нас стоит памятник – МИГ-29. Памятник, они разбили его, с танков расстреляли. И эта машина где-то там встала, я крик слышал боли. Там стоны,

там женщины были. Напротив меня еще машина сгоревшая стояла, полностью сгоревшая.

Я потихоньку, потихоньку, уже стемнело, я ногами вперед за машину заполз и в кювет. И вот я пролежал там, наверное, часа полтора, я уже вставать не мог. Ну, думаю, так, значит, доползу, там железная дорога. Только стал, слышу опять рядом со мной автоматная очередь. Ну, я притих, пролежал, не помню сколько, а потом меня стало колотить.

А это уже завод наш, где я работал раньше, полз-полз и потерял сознание. Женщины нашли меня и притащили. У них шофера ранило в позвоночник, он еще долго стонал, лежал, а перед утром скончался. Скорее всего, с автомата.

Один бандеровец там женщин заставил сидеть до утра, запретил куда-то выходить. ВСУ находились на шиномонтажке. Там типа база была. Другой вообще не по-русски говорил. У другого хоть закарпатский разговор, болееменее, украинский. Что-то уж можно разобрать. А у того нет. У украинцев наемники иностранные были еще. Вот этот то ли румын, такой взгляд у него худой или под наркотиком.

Мы стали выезжать – над нами украинский коптер. Дорога прямая, притопили, наверное, больше 160. Перед утром туман на оптику налипает. Если бы хорошая, ясная погода, догнал бы это. Хотя скорость у коптера большая, может, 120-130 км. Гнался за нами, но ушли мы. Меня потом сын встретил перед Курском и сразу в областную больницу, на операционный стол, вытаскивали осколки, все пули. Вот такие дела, что делается.

Один батюшка перед этим выезжал, ему украинский коптер влупил, короче, разбил машину. Легковая машина. Он жив остался, а машину разбило. Там машины, ты куда ни глянь, везде побиты, стоят сгоревшие.

Сосед вернулся за вещами. Взял еще одного пацана с асфальтного завода. Тоже стали спускаться по шоссе. Автоматная очередь, сына убили. Отец с пассажирского выходит: «Сынок, сынок». Тут снова очередь с

автомата. Убили. А тот, кто сидел с ними, дверку открывает и в эту обочину и

ползком, ползком по посадке сбежал. Он был у нас в больнице. Ко мне приходила мать, я не мог сказать ей, что и сына, и мужа убили.

Столько там машин побито, прямо видно, что люди там. Когда мы уезжали, смотришь, там в кювете сгоревшие трупы и все там в этих машинах. Жутко делается.

Славик Суренович Алоян, житель села Благодатное (Курская область)

12-го августа с города Курчатова поехал в Кореневский район, село Благодатное, чтобы забрать свои вещи. Все загрузил в прицеп, двигаясь в сторону Рыльского района. Между Коренево и Рыльское вышел человек в военной форме, поднял руку и остановился. Метрах в шестидесятисемидесяти. Я остановился, думал, наши военные, надо остановиться, пропустить там военную технику.

Я только остановился, в меня начали стрелять. Работала украинская диверсионно-разведывательная группа. Несколько человек стреляло по мне.

Меня ранило в машине в руку и в ногу. И выстрел был с гранатомета. И не долетело до машины где-то полметра. Я в машине голову поднял, смотрю дым. Я дверь открываю и выпрыгиваю с машины. И когда выпрыгнул с машины, еще раз был выстрел с гранатомета в сторону прицепа, тоже не попало. А я в подсолнух ушел. Благо, что было поле подсолнуха. И я по подсолнуху бежал. Начали вслед стрелять мне.

Да, мне вот повезло. Я десять часов шел полями. И я в поле прополз, чтобы меня не видели. Добежал до деревни. На следующий день уже отвезли в госпиталь. В тот же день меня не могли вывезти, потому что работали украинские диверсионные группы.

ВСУ всех расстреливают. Я не знаю почему. Они расстреливают всех. Мирняк прям гибнет. В этот день очень много мирных людей расстреляли и в поселке, и в селе Коренево.

Со мной в госпитале лежал Андрей. Он вывозил мирных. Он все видел, как людей расстреливали. Он чудом выжил, тоже ДРГ стреляло по нему, по мирным людям. Очень много в этот день на мосту ВСУ расстреляли мирных.

Роман Александрович Яценко, житель города Суржа (Курская область).

6 августа начался плотный обстрел. С супругой разговаривал, она выскакивала из подвала, но потом – последний звонок, рассказала, что сильный обстрел. После на связь она больше не выходила. На следующий день решил ехать за ней. От Мартыновки поехал на Суджу. Именно в тот день начался плотный обстрел уже Мартыновки таким хорошим калибром, крыши поднимало. Я пару раз на землю ложился.

Меня предупредили, что там гражданских убивают, что город занят. Ну думаю, ладно, чему быть, тому не миновать. Доходя до кольца, услышал уже автоматные очереди. Понял, что точка одна работает, с одного места. Как раз машина при мне развернулась, и ее обстреляли. Вторая выехала, обстреляли. Решил обходить по краю поля.

В красной «Ниве» увидел 200-го. Потом еще в белой машине 200-й был. Гражданские машины. По мне стал стрелять украинский военный. Я полез дальше, присел, пытался понять, будет он за мной идти, преследовать или нет. Понял, что он не преследует, остался на месте, и двинулся дальше.

Подошел к дому, дом на месте целый. Постучался им, открыли, быстро сборы, удобную обувь, трусы, носки, мобильники, пауэрбанки, документы. Быстро собрались, дал указание идти гуськом, чтоб не кучно. Детям объяснил

«мы – большое ухо, идем, слушаем дроны». Все дети послушные, дошли до вокзала, опять там женщина. Я говорю, идемте с нами, вас, говорю иначе убьют.

Опять же к полю подошли. Украинский военный снова начал стрелять, хотя видел, что пятеро детей.

Мы бегом, потом по-пластунски, потом по посадке шли. Там была трава в кровяке, людей раздолбали именно в той посадке. И у кольца там машин восемь-девять и плюс еще штуки три на трассе было расстрелянных и с дронов сгоревших.

В Курской области вооруженные силы Украины также намеренно и целенаправленно наносили удары дронами-камикадзе по гражданским автомашинам с мирным российским населением.

Александр Сергеевич Фисенко, житель села Куриловка (Курская область) Недели за три до украинского вторжения в Курскую область я был в

Куриловке. На трассе от Куриловки до Гончаровки дроны летали постоянно. И по моей машине били. Вообще было ездить просто страшно.

Это был кошмар – дроны, которые летали, которые били всех. И по машинам били. В машину «Газель» Павла Тимофеевича дрон ударил. Били и по городу.

ВСУ хотели запугать нас, чтобы расстреляли наши заправки, у нас не было бензина, свет выключался. Они хотели, чтобы все наши граждане тряслись, колотились от этого ужаса, который был.

В четверг в Куриловке я выхожу на перекресток, и в метрах в ста стоит уже Бредли. Когда я сказал родным, что буду уезжать, то уже на перекрестке стояла бронированная машина и беспорядочно палила из пулемета. Это было страшновато.

От Куриловки, если поднимаешься на горку, они обосновались. Ну, одного из наших, который хотел на машине уехать, поймали, поставили на колени, это он сам рассказывал. Он приехал, весь мокрый, трясется весь, говорит, увези меня на переправу, я не могу вообще туда. Вот оставил машину, и Коля Кузнецов отправил его на переправу. А потом мы сразу узнали, что

ВСУ забрали у всех машины, забрали у всех мобильные телефоны, выбросили симки.

Украинские вояки разграбили все. У меня под столом собака убитая лежит, они расстреляли ее прямо на кухне под столом.

Инна Владимировна Гаврюшова, житель поселка Теткино (Курская область).

Поселок Теткино рядом с границей – триста метров. Я сама лично убегала на велосипеде четырнадцать километров. Украинские обстрелы продолжались постоянно, потом – квадрокоптеры, постоянно были обстрелы. Били по людям, по поселку, по домам.

Ко мне прилетали осколки, дом разбило. У соседки через дом провода обрубило, потом недалеко через два дома тоже у соседки в огород прилетела прям в рост яма. Пока мы ехали мы прятались под деревьями за нами летели. За нами летел украинский квадрокоптер «Баба-Яга». Он очень долго кружил над нами, мы прятались под деревьями. Потом он полетел к Поповке и там сбросил заряд. И там что-то гореть начало, очень сильно дымилось. Это было где-то 10 часов дня.

До того, как мы эвакуировались, мы поехали в центр. Естественно, прятались от квадрокоптеров. Мы увидели разбитую ударом квадрокоптера машину, и люди лежали раненные. Вывернуты две двери, стекла разбиты. Были ранены жители поселка по фамилии Чухно. Мужчины уже нет в живых, а женщина еще жива. Мы подъехали, начали спрашивать, что и как. Мужчина говорит я вас не слышу, наверное, потому, что уже был контужен. Вижу, что у женщины нога разорвана. Она лежала в куртке, а мужчина весь в крови был укрыт пледом, потому что у него видны были в животе все внутренности… Говорят, что ВСУ платят деньги за убийство мирных жителей. Определенная плата за удар с квадрокоптера за дом, чтобы сгорел, чтобы людей убили – тоже определенная плата, чтобы машины били – тоже определенная плата.

Елена Валентиновна Галева, житель города Суджа (Курская область).

Мы выезжали из села Коренево в субботу, 10-го августа. Хотели поговорить с ребенком, со старшей дочерью, что у нас все нормально, ну, летает, стреляет где-то. К нам пока не залетало, оно пролетало в сторону поселка, летело в совхоз.

Мы поехали на машине. Заодно хотели набрать воды, взять хлеба, потому что у нас на улице остались и старики. Мы съездили, переговорили со всеми родственниками. Кто попросил собак отпускать с привязей, кто попросил бабушку посмотреть, проведать, если можем отнести там хлебушек, воду. Мы как раз набрали хлеб, батонов, воды понабирали, ехали назад домой.

У нас обыкновенная маленькая, синенькая машина «Ока». Когда заехали на мост, непонятно откуда резко жужжание и взрывы. Единственное, что я только успела крикнуть ребенку и папе, чтобы они легли на пол. Девочке 20 лет, только исполнилось 2 мая. Она погибла. Погиб папа, муж мой и дочь погибли.

Вокруг машины взрывалось. Это неописуемо, это страшно. Это очень страшно, когда ты не можешь понять, откуда, с какой стороны. По мне – как будто такой удар и все потемнело, как на волнах уплыла. А когда пришла в себя, мы уже были в заборе. Муж уже был мертвый, лежал. Ребенка выкинуло. Было такое ощущение, что она еще была жива. Я ее пыталась вытащить из-под машины, затащить сюда. Я пыталась встать, но у меня не хватило сил. Я начала кричать, звать на помощь. У меня черепно-мозговая травма, перелом ключицы и лопатки. Вытаскивали из плеч осколки.

Я без понятия, почему украинцы так поступают. Вроде бы, по идее, мы же все славяне. Почему они так? Одна же нация, одна же... Как нас раньше учили, еще при советском времени, что мы все единые.

Татьяна Ивановна Богданова (74 года), житель деревни Колычевка (Курская область).

Украинские обстрелы велись уже у нас больше месяца. Именно ВСУ. А наших военных в то время в селе не было, они были за чертой села. А ВСУ обстреливали нас постоянно, каждый день методично.

Мы – мирные жители, мы не понимаем, что это. Разрушение домов именно жителей. Вообще близко военных не было. Дома мирных жителей. Очень много домов погорело. И в самом поселке Коренево, и в деревне Колычевка, где я живу.

Украинские коптеры сбрасывали, это у нас постоянно. Мы выходим, например, из дома. Мы сначала приоткрываем дверь, прислушиваемся. Трещит или нет. Только тогда, когда тишина, мы можем выйти хотя бы к себе во двор. Значит, коптеры спускали свои снаряды или что-то. Это по мирным домам, где не было вообще никаких военных.

Как-то летит коптер и сбросил на самый такой хороший, красивенький домик. Дом моментально загорелся. Буквально через двадцать минут летит второй коптер, развернулся, пролетел, развернулся обратно и сбросил на дома на конце нашего села. На следующий день коптер прилетел на нашу сторону, по другую сторону дороги.

Мы все теперь пострадавшие по психологическому своему состоянию, мы ночью не спим. С одиннадцати часов начинались ежедневные обстрелы. Мы, когда приехали в пункт временного размещения, я первую ночь не могла спать. Я лежала и считала часы. Вот сейчас в одиннадцать должно быть. Вот нету, Слава Богу. Через два часа опять, вот сейчас должны быть обстрелы. Нету, Слава Богу. Я не могла заснуть, я только сегодня ночью поспала.

У нас было очень много сгоревших гражданских машин. Они там по обочинам были. Машины гражданские были побитые.

ВСУ – это нацики, это фашисты. Это – не люди. Мы росли в Советском Союзе. Мы все были люди Советского Союза. Мы все жили дружно, какая бы национальность ни была. Я не хочу сказать, что это украинец. Я хочу сказать, что это просто фашист. Это – не люди.

Анна Ивановна Люшная (61 год), житель города Суджа (Курская область).

Я была ранена 7 августа поздно вечером. Мы выезжали из Суджи и на нас напал украинский дрон. Боковой удар. Мы ехали на машине, муж за рулем. Посыпались такие грязные крошки. Я сначала подумала, что-то в лужу заехали. Один, потом второй. Потом колено начало гореть. Смотрю, кровь, перерезало ногу. Спереди сидел мужчина, сосед. Ему тоже попало. Потом меня

«Скорая» забрала и привезла в Курск в эту больницу.

Анатолий Сергеевич Марганов (70 лет), житель села Большое Солдатское (Курская область).

ВСУ двор у меня рассадили. У соседки рядом. Представляю так, что это миномет.

В одной машине погибли люди, двое мужчин ранены. Женщина погибла, и ребенок раненый был. Волонтеров расстреляли тоже в машине.

Валентин Иванович Люшный (62 года), житель города Суджа (Курская область).

Вспышка и один удар с левой стороны. Слышу супруга говорит, что болит. Спереди сосед Василий сидел, я их вывозил – его и супругу. Мы последние с улицы выезжали из Суджи. Вдогонку слышу еще один взрыв, вспышка. Смотрю, машину начало клонить на левую сторону. Потом правое

переднее колесо, смотрю, уже пустой баллон. Я протянул еще километров, может, пять от Суджи. Супруга говорит, у меня кровь. Машина накренилась. Позвонили на 112.

Обстрел. Впереди, прямо посредине дороги, легковая машина догорела, пламени языки были. У меня все фотографии в телефоне есть, где и радиатор полностью разбитый был, и омывательный бачок, как прошили панель, двери, задние фонари разбиты, поворотник и стоп-сигнал. Осколком, который с второй вспышкой был сзади вдогонку.

Александр Иванович Придубков (65 лет), житель села Уланок (Курская область).

Я в подвале сидел и решил пойти водички попить. Пришел к себе домой, попил и встал возле окна. И такой прилет. У меня там воронки дома. Украинцы лупали людей постоянно.

Украинцы просто хотят все уничтожить. Села уничтожили. Начинают с дронов, Дрон «Баба-Яга» как ударит, и все, и нету дома. Осталось только пять домов на моей улице. Издеваются над нами.

Николай Павлович Голодьков, житель города Суджа (Курская область).

Мне дали путевые листы возить щебень на Суджу, на асфальтовый завод. Загрузились и в Суджу подъезжаем. Я еще еду, посмотрел в небо, вроде никого нету. Только чуть глаза вниз, вот он, дрон.

Как сейчас помню, красный с белыми полосками, черная коробка большая, с синей изолентой перемотана. Прямо вот передо мной. И у меня ниже лобового стекла, взрыв. Но я машину удержал. Если бы я машину не удержал, я бы ушел бы навстречу, а там люди, машины легковые. А у меня в

общей сложности 60 тонн – 40 тонн груза и 20 тонн машина сама. Я удержал на обочине и остановил.

Вылез, в глазах, в ушах – все темно, шум в голове. Потом еще наш водитель остановился. Уже после этого, мне сказали, он подорвался на фугасе.

У меня огонь с сидушки начался. Огнетушитель – раз, не сработал. Сразу меня в машину, привезли в больницу. Спасибо медикам, сразу оперативно меня обезболили, обмыли, все сделали. У меня рваные раны. Вытянули осколок.

Хохлы целенаправленно по нам били. Им приказ такой, чтобы уничтожать россиян. Они за это напали на нас. Там машины тоже горели уже, дронами били. Машины обычных людей. Мы уже когда ехали, чуть выше поднялись и две машины горело. Люди там.

Парень рассказывал, они выезжали, и их остановили хохлы, ну, эти нацики. Вернули назад, говорят, нет, мы вас не пустим. А он вез отца, мать. Говорит, я в Суджу. По полю хотел объехать. И они открыли огонь на поражение. Его ранило, ранили отца тоже, машину побило. Потом работал украинский снайпер. Даже видел, как по капоту прошла пуля вот эта, снайперская. Ну, он выскочил.

Много случаев таких. Вот парень здесь в больнице лежит с села Погребки. С украинского танка стреляли. Вез семью. Сразу насмерть. А он тяжелый. Ранение тоже осколочное. Прямо с танка расстреливали. Его сильно тоже зацепило.

Владимир Васильевич Шевцов (69 лет), житель деревни Журавли (Курская область).

Когда украинцы зашли, они спокойно не шли, они стреляли. Сперва шли БТРы и очереди стрекотали. Они били по окнам. У меня пуля влетела в кухне.

Ворота пробиты, отверстия в воротах, крыши пробиты у соседки. Они, наверное, с мирными жителями воевали или запугать хотели.

12 августа около 11 часов дня я стоял, жена и пацан сидели на диване. Выстрел в окошко, окошко пробивает, потом щелчок такой сильный, аж блеснуло что-то. Пулей или осколком в дверце холодильника вырвало клок металла. Я получил ранение в плечо, глубокая рана сзади и ниже локтя, вытянули маленький осколок. А в плече, что глубоко сидит, не стали вынимать, чтобы немного развязать мышцы.

Дмитрий Васильевич Дяченко, житель села Погребки (Курская область).

Я лично видел, как с украинского броневика стреляли из миномета в сторону села. А еще ехали наши – Сашка ехал в первой машине вдвоем, на второй машине их сын за рулем ехал с женой Сашки и там Илюшка. И шла украинская колонна. Первые бронированные машины отъехали в сторону, и по ним ударил танк. Именно танк, который сзади шел, именно танк стрелял. И потом прямо на ходу по машине прострочили из пулемета. Он сказал, что дядю Витю нашел, а отца не нашел. А как оказалось, что его где-то через два дня в наше время нашли, подобрали. Наталья ранена, а муж погиб.

Сергей Михайлович Ворошилин, житель города Суджа (Курская область).

Я семьи эвакуировал и обходилось сначала все спокойно, а 11 августа мы ехали на автомобиле со стороны леса. Только проехали улицу и на повороте в нас начали стрелять два украинских автоматчиков из кустов.

Прострелили мою всю сторону, сзади машину прострелили. И спустя метров двадцать начал третий автоматчик стрелять. Машина заглохла, я быстренько выскочил из машины. Дядя сказал, что нужно убегать, а он уже был ранен. Когда я из машины вышел, у него уже был полон рот крови. Я

быстренько прыгнул в кусты. Повернулся назад, а дядя уже лежал в кустах. Закрыл глаза.

Как вообще я выбрался? Чудом – три автомата очередями, потом выходил по болоту, по лесам, по полям выходил. Страшно было. Потом вышел на трассу, потому что уже не было сил плестись по колючкам, там по лесу. Навстречу мне ехала машина, я остановил, они меня подобрали.

Не исключено, что не украинцы стреляли именно по мне. Я больше грешу на поляков. Время от времени их тех районов выходят – людям рассказывают ужасные истории. Рассказывают, что ВСУ мирных и насилуют, и убивают. Люди прячутся по подвалам, достают их из подвалов. Если оружия при них нет, то простреливают ноги.

Елена Владимировна Маклакова, житель села Теткино (Курская область).

Были обстрелы ужасные. Шестого числа обстрел начался очень сильный. Людей потихоньку уже начали убивать. Спасибо нашему главе поселка, он помогал людям эвакуироваться.

ВСУ били по всему, цели у них не было. Куда попадут, туда попадут. Мирное население, дети, это их не волновало. Много есть людей погибших, есть раненые. ВСУ бьют сами, куда захотели, туда ударили. Меньше народа, как говорится, выбить русский народ. Сначала били по заводам, а сейчас началось мирное население. Куда увидел коптер движения – все. Увидели движение – бьют, старались бить по мирному населению.

Виктор Васильевич Кривошеев, житель села Коровяковка (Курская область).

По нам били еще со стороны Украины. С возвышенности нас обстреливал танк. И практически каждый день минометный обстрел. Село в пределах двух-трех километров от границы. Танк очень жестоко бил.

От этих обстрелов на нашей улице пострадал мой родительский дом. Ударной волной все окна выбиты, стекла. И рядом стоящие по соседству тоже дома. И полностью сгорел дом. На соседней улице человек погиб. Он чисто шел в магазин. Был обстрел и попал под обстрел. Брюшная полоса, ранение, моментальная смерть.

Иван Юрьевич Ковалев, житель города Суджа (Курская область).

Очень много было атак украинских дронов. На моих глазах практически где-то месяц до нападения они атаковали заправки. Одну заправку рядом с моей работой как раз подорвали с помощью дрона. И затем, когда приехали пожарные, МЧС на этот вызов, прямо на моих глазах ударили в машину пожарную. Это было прямо в центре города.

А 6-го все началось утром где-то. С 3 до 4 до рассвета сразу пропало электричество, мобильная связь перестала работать, свет вода и продолжались обстрелы прямо по центру.

В селе Гончаровка, рядом с районной больницей, был обстрел как раз этой части города. Я спрятался за фундамент и услышал перестрелку. Стрелковое оружие. Уже сюда зашел враг, ВСУ к нам. На территории больницы районной был ближний бой.

Когда я выходил из города, то встретил первую сгоревшую гражданскую машину. И как раз приятель, который меня возил, он рассказал, что на его глазах украинский дрон сбросил заряд. Были видны от сбросов дрона разбитые гражданские машины, там была кровь. В одной из машин на заднем сиденье повязка окровавленная, открытый багажник.

Когда я вернулся в город за мамой, там было постоянно жужжание дронов. Приходилось прятаться то под остановку, то к дереву. Он пролетает, пожужжит, и буквально там минуты и слышен взрыв. И вот опять так прожужжит, минута, взрыв.

Есть одна семья, я с ней познакомился в пункте временного размещения, они из Гоголевки, это практически самый ближайший населенный пункт границы. Им пришлось идти пешком по болотам, потому что по дороге они выехать не могли. Они видели украинские танки. Они там ползли по болоту, по лесу им пришлось 30 километров пройти, чтобы выбраться. Стреляли прямо по ним.

Дмитрий Ильич Лавро, житель поселка Коренево (Курская область).

С семьей мы выехали из поселка в ночь с 6 на 7 августа. А числа 11-12 ездили, забирали вещи с товарищем. Когда выезжали на развилку, с дороги, было много обстрелянных гражданских машин. Мертвые люди были. В одной машине мужчина и жена. ВСУ их обстреляли. Жена, видимо, еще жива была. Она из машины, видимо, пыталась выползти. Где-то, наверное, им по 60.

Мы сами с другом, когда выезжали, там есть мост, небольшой, моя машина тоже попала под обстрел. Два раза в ногу друга ранило. ВСУ как начали стрелять, начали мы зигзаги по дороге делать.

ВСУ – не люди, кто они еще? Брать бабушек, дедушек стрелять в простых людей без оружия? Не люди они. Многие рассказывали, что когда ВСУ заходили в села, то издевались над бабулями. В Любимовке у нас сельский совет, в селе бабуля живет одна. ВСУ пришли со своим, наш флаг сняли, свой туда повесили. Бабуля подошла и говорит им. Один из ВСУ под ноги ей начал стрелять с калаша.

Евгений Викторович Моторыкин, житель села Плехово (Курская область).

Я людей вывозил в соседнюю деревню. У меня машина обычная гражданская трех дверка. В первый раз нас украинский дрон не догнал, второй раз догнал. Друга моего догнал, тоже в капот ударил ему. Тоже у него гражданская машина, собственная. Он тоже занимался эвакуацией людей. С

соседней деревни вывозили бабушку, тех, кто переплывал через реку, мы оттуда вывозили, помогали.

Если украинцы били по гражданскому населению, значит, все равно им было по кому бить.

Светлана Сергеевна Верхоломова, житель города Суджа (Курская область).

Когда выезжали на перекрестке села Замостье, нас обстреляли – украинская автоматная очередь. Когда мы ехали, видели, что на этом перекрестке поперек стояла машина, расстрелянная. Гражданская обычная машина, «Жигули» красные. Стояли двери открыты. Она тоже была расстреляна автоматными очередями.

Мы ехали на машине «Лада». На обычной гражданской машине. У нас была моя мама, муж мой за рулем сидел. Мы сидели, мой муж и я, рядом. Мама сзади него и 10-летний ребенок наш, девочка Ксения, которая сидела сзади меня.

Здесь нас на перекрестке обстреляли, потом мы проехали каким-то чудным образом. Нам, ну, Господь, сохранил, наверное, нас, спасибо тебе. Минную растяжку проехали, муж как-то проскочил, там было больше места в ней, проскочил.

На две полосы прям была растянута минная растяжка. Там, получается, один пролет был, чуть больше машины, чтобы проехать. Проскочили. Когда ЖД переезд, получается, только начали с горки спускаться, видим впереди военные колонны. Муж, получается, съехал на грунтовую дорогу, быстренько сориентировался.

И тут вот немножко отъехавши, в нас прилетел ВСУ дрон. У нас, получается, вынесло полностью стекла, лобовое полностью посечено было, правая сторона стекла вынесла, сзади с багажника стекла вынесла. Ну, муж на автомате дал газу, и мы дальше поехали. Ребенка посекло, лицо посекло, ручки

посечены были, ножка, получается, посечена была, здорово посекло ее. И у

меня, получается, как выбило стекло, у меня ухо оглохло, до сих пор у меня не слышит. И тоже на всем теле, тоже осколками посечена.

ВСУ, честно сказать, даже людьми их нельзя назвать, не люди. Просто, ну, просто так стрелять по мирным людям, ну, мне кажется, это вообще не люди.

Нам рассказывали, ребят, которые выезжали, останавливали пьяные ВСУ-шники и заставляли хоронить наших людей. Трупы, давайте, хороните. Те говорят: мы не будем. Ты хочешь, чтобы мы тебя убили? Пейте водку, читайте молитвы. Это издевательство, сродни тому, как фашисты себя вели... ВСУ – не люди просто.

Вы знаете, я логического объяснения этому вообще даже не могу дать. Потому что, я не знаю, какая уже у них ненависть к нам. Мы же как бы жили всегда братья, сестры. Не знаю, то ли их так вот настроили против нас, что вот, ну, вы знаете, мне кажется, если человеку говорят, что он свинья, в конце концов он захрюкает. Ну как можно так ненавидеть такой же народ славянский. Это все настроено Западом.

Наталья Викторовна Шелехова, село Черкасское Поречное (Курская область).

6 августа мы решили вместе с мужем вывезти внучку к моей подруге. Поехали, впереди сидел муж. А сзади сидели две дочки моих, зять и внучка маленькая на руках посередине у дочки. Внучке два годика. Из-за внучки выехали, мы спасали ребенка.

Когда мы ехали, не доезжая села за мостом, нас атаковал украинский дрон. Он скидывал бомбы по моей машине. Два раза какие-то как огненные шары были. Ну, нам удалось все-таки уйти от дрона. Я почувствовала, что у меня в боку было горячо. Было и колесо заднее пробито, когда мы приехали. Потом мы приехали в село, а там уже была сестра. Она меня обняла, и когда вытянула руку, у нее кровь была на руке. Она говорит, Наташа, ты ранена. Мне

оказали медицинскую помощь. Я получила ранение в бок. Мне прилетело, задело печень, делали операцию. Операция была долгой. Ну, потом мне поставили какие-то пакеты, чтобы выходила кровь.

Украинцы нас просто хотят поубивать. Это твари.

Оксана Николаевна Карпенко, житель села Попово-Лежачи (Курская область).

Мы детей отвозили в школу, ехали обратно на маршрутке. Там приблизительно 6-7 человек было. Сброс был с дрона. Водитель съехал на обочину и сказал, я туда не поеду, там дроны летают. Мы сели в машину, и в машину в нас украинский дрон попал сзади. В машине четверо было.

Обычная легковая гражданская машина. Дрон ВСУ скинул взрывчатку. Попал дрон прямо в машину. Машина завалилась. Я из машины выскочила. Алина уже без головы. Таня говорит, хотела спросить, где Алина? А у Алины голова отлетела.

У меня ранения средней тяжести. В бедро. У меня пять осколков большие были, остальные маленькие. Маленькие еще вот выходят. У Тани тоже сзади много осколков, но у нее меньше. А вот у бабы Маши, у нее тяжелые, у нее ожоги были, много ожогов. И, конечно, много осколков. Бабе Маше где-то 70.

ВСУ тренировались на мирных жителях. В один день три машины.

Татьяна Васильевна Колесник, житель села Пушкарное (Курская область).

Наше село находится в 8-ми километрах от города Суджи. Когда они зашли, мы даже не знали, что зашли, потому что 7-го августа у нас уже не было связи.

Мы эвакуировались 12 августа. Когда ударил снаряд, у меня дом треснул, мы уже поняли, что опасно оставаться. Собаку отвязали, двери я

открыла для животных, чтобы в дом ходили, как бегали. И мы пошли в сторону школы. А еще прошла группа из десяти человек. Там был мальчик, две женщины, дедушка.

С Пушкарного не было прямой дороги, потому что везде были засевшие ВСУ. Они расстреливали машины, все там полностью. И людей заставляли в щебенку зарывать, люди до сих пор в щебенке зарытые лежат. Руками заставляли рыть щебенку, людей в щебенке зарывать мертвых. Вся дорога, там трупы, там много захоронений вдоль дороги.

Люди рассказывали, что ВСУ переодевались в нашу военную форму. И они останавливали людей, прям на глазах было, что мужчины голову отрезали человеку. Это грузины и поляки. А так расстреливали людей. Мужчину и жену его, ему, наверное, больше 50, ей, может, там до 50, их расстреляли.

Валерий Павлович Моисеев, житель г. Суджа (Курская область).

Обстрелы ВСУ нашей приграничной территории – Суджи – начались с началом СВО, но они были с разной интенсивностью. Когда-то очень сильно, а когда-то затишье. В 2023-м году был обстрел в Махновке, там сгорел дом, попали по дому, шесть прилетов было. Но особенно обстрелы и дроны началось в этом году и самые интенсивные примерно месяца три назад. С мая месяца настолько стали дроны часто сбрасывать взрывчатые заряды и по селам вокруг Суджи. Был обстрел по Гончаровке – там пострадало, по-моему, 14 домов. Обстрел мирного населения. Там военных частей нет. Это просто жилая часть. Пригороды Суджи.

Юрий Неткач забрал из санатория свою 11-летнюю дочку Полину и попросил друга подвезти до дома. Они буквально не доехали метров 20. Сзади попал снаряд, выпущенный со стороны Украины. Машину всю раздуло. Она пробита была, как решето, осколками. Неткач погиб на месте – полноги оторвало. Шоферу вырвало из ноги часть, осколочные ранения и девочка

Полина – у нее множественные осколочные внутренние попадания в шею.

Обстрел был по пристанционной части города Суджи. Начался пожар, дом был полностью разрушен, восстановлению не подлежит. Женщину вытащили с ожогами. А ее муж от пережитого ужаса – у него случился инсульт. За что мирным жителям такие страдания?

А 6-го августа просто настолько массовый обстрел, что до этого не было такого. За все время настолько жесткого и массового не было обстрела. По городу звучали разрывы снарядов. Большой дым шел, попали в прачечную рядом с детским садом. Там стреляли и танки, и грады, и дроны. Не просто заряд дрон сбросил, а обстрел из танка. До этого у нас было нападение дронами на заправочные станции. Было попадание в районе больницы, погиб мужчина, выходил на работу, возле машины своей погиб.

Такое впечатление как сорок первый год, в детстве смотрел много фильмов про войну, когда немцы заходят в город. Мне в голову пришла эта картинка, и я понял, вот те раз, и на мою судьбу выпала такая доля, значит, испытать этот день, как люди испытали советские в 41-м году, 22-го июня.

Рядом дом многоквартирный, без окон стоял, покорёженные балконы. За ним очень красивый, недавно запущенный в эксплуатацию, другой многоквартирный дом. Там балконы покорёженные, выбитые стёкла, а крыша съехала на здание и висела над ним.

Тут прибегает сын моей соседки и кричит, папа, мама, быстро документы берите, ребенка, три минуты вам даю, танки украинцев уже на Гончаровке, это пригороды уже. Тут я понял, что дело очень серьезное, зашел домой, сказал жене бросай сумки, которые она приготовила, бери только пакеты с документами, и мы сейчас выходим, перейдем пешком на трассу Гончаровского. Мы вышли и три с половиной километра прошли. Я еще жене сказал и сыну, смотрите на небо, если дронов видим, мы прыгаем в кусты на обочину. Горел выезд из Суджи, горела длинная такая дальномерная машина. Попадание дрона было в стекло, горела посадка, сама машина, трава там, объехали ее, за ней был сгоревший автобус.

Вера Егоровна Левченко (77 лет), поселок Коренево (Курской области).

У меня все кучечки были, все кучечки документов. Я говорю, да у меня, сынок, все собрано. Ну, забирай сумку, бегом в машину. Сын говорит, что уехали люди, те живы, а что остались, их порасстреляли ВСУ.

Мой сын говорит, мам, знаешь, Славку убили. Они оба работали в Москве. Славка ему говорит, Паш, поеду домой, погляжу, что там делается. А он Славке: пожалуйста, не едь, что тебе дом сдался, главное, что мы живы будем в Курске, на квартире. Вот этот, который летает, убил его дрон. А Слава ехал на машине.

Галина Владимировна Молокоедова, житель села Снагость (Курская область).

Выезжали мы со Снагости рано утром. Только стали до Коренево доезжать, глянули, там трупы валяются. Мы прямо по трупам проехали, машин много побитых, люди валяются. Сколько людей поубитых валялось. И машины поразбивали. Мы мимо их проехали, а тут какие-то снаряды по дороге лежали. Так хорошо, что мы на них не наехали. Думали, сейчас наедем, и мы взорвёмся.

Доехали до села Коренево и на нас стали ВСУ стрелять. Мы стали поворачивать, и мне сразу в плечо попало. Я вижу, что у меня кровь полилась. Потом уже почувствовала, что у меня через кофту кровь полилась. И чуть-чуть в машину попало. У нас синего цвета «Жигули». Ехал муж и нас трое.

Елена Викторовна Терехова, город Курск (Курская область).

10 августа мы уже спали с внуками, легли раньше спать. А потом услышали бабахи. Третий раз бахнула, подумала, поднимусь, закрою балкон. А то испугается внук, он первый раз остался у меня ночевать. Поднялась к балкону, протянула руку, на часы посмотрела и на меня летит, я не поняла даже, что-то. Поднимаюсь, внук уже голосит, плачет, где папа, где мама. Он на меня смотрит, я себя просто не видела, и испугался ребенок. Осколками посечено лицо. Столько стекол было.

Позвонила Валя, невестка моя. Говорит, мам, что у вас там? Я говорю, Валя, да стекла все повылетали. Она говорит, бери детей и в туалет иди, укрывайся с ними. Я сандалики взяла и бегом их в туалет поставила. И думаю, пойду- ка мамку посмотрю. У меня в спальне еще мама, инвалид второй группы. Дверь попробовала открыть, а дверь заклинило. Но оттолкнула. Подошла к ней. И вдруг на площадке такой сразу шум, гам, подошла к двери входной, Господи, ничего не могу открыть, заклинило входную дверь. Открыла. Смотрю, соседи уже здесь с детками.

Раненых было больше десятка. Украинцы, наверное, нас поработить хотят, рабами сделать. Или вообще уничтожить. Чего они нас так ненавидят?

Входную дверь нам потом вставили, застеклили. Помощь сразу оказали и правительство, и местные власти, и наша Российская Федерация. Только ребёнок боится, говорит, мне страшно ходить. Говорю, ты не бойся. Дверь сделали, окошки вставили.

Владислав Игоревич Воскобойников, житель города Суджа (Курская область).

6 августа атака украинских дронов была, потом начался артобстрел. После артобстрела начали «градами» бить уже по Гончаровке. В городе было разрушено три здания. Украинцы били со всего, что можно. Рядом с сушилкой

был прилет, но снаряд не разорвался. Получается повезло просто всем, в том числе и мне, что не разорвалось, так много людей погибло бы. Прилетали по магазину. Я ехал очень быстро, дроны летали, слышно было.

Брат у меня ездил в Суджу с другом за семьей. Заехали нормально, собрали семью, начали выезжать и их машину обстреляли. Три пулевых отверстия в лобовом стекле. Повезло им, чудом они выехали.

Сергей Михайлович Тишаков, житель села Кульбаки (Курская область).

Я ехал проведать дедушку в село Кульбаки. Украинский дрон шел за мной. Проехал по куче и в этот момент произошел сброс на мою Ниву. Были сбросы на автомобили, на все движущиеся. За любыми автомобилями, за любым транспортом идет охота.

Еще год назад в деревне Елизаветовка были украинские минометные обстрелы. То есть удары направлены по ангарам, по складам, по всему. На этот момент там работали люди.

Валентина Григорьева Худякова, житель села Мартыновка (Курская область).

Было очень громко, страшно. Утром я пошла на работу во вторник, были обстрелы. Я говорю, давай собираться. Как-то оно страшнее и страшнее. Все громче и громче. Мы несколько раз бегали в подвал, сидели в подвале. С понедельника на вторник, где-то часа в четыре я встала, газа уже не было.

Оказывается, они подорвали газопровод и перекрыли газ. Где-то часов в 10 во вторник перестал свет. Пошла снова на работу. Украинцы целенаправленно били сперва базу. База – это наша организация. У агрофирмы Ново-Ивановка, там и КАМАЗы были, и трактора были, в общем, техника стояла, склады с зерном было. И они туда били.

На работе мы с девочками управляемся хозяйством, летит дрон. А я кричу, девочки, дрон. Прятались под кустами. Пролетел украинский дрон. Пролетел и туда куда-то в сторону села. Слышим оттуда взрыв. Что-то они подорвали там. Горит все черное.

В среду говорю, девчата, разбегаемся по домам. Будем где-то в подвале укрываться. Бегу я домой, я еще не знала, что по дороге горят машины. Я бежала по посадке. Хотя уже был слух, не бегайте, не едьте по трассе, бьют дроны, горят машины, люди.

Когда я пришла до дому, оказывается, с нашей улицы мы уезжали самые последние. Мы попрыгали в машину и уехали в Мартыновку. Только мы подъехали, еще не успели с машины вылезти, и дроны начали один за одним, как будто они нас ждали, за нами охотились. И тут опять гук, гук, и полетели

«грады» осколочные. Полетело все, слышим только «бах» на дворе. Муж говорит, давайте отсюда сваливать. Мы выходить, и не тут-то было.

Потом где-то туда на дом упало. Загорелся дом подальше. Слышим взрыв. Опять летит что-то. Мы все закрываем, прыгаем в машину. Но тут дроны летают, нам выехать нельзя. Видим на трассе горит. Он говорит, знаете что, если Бог спасет, мы уедем. И мы рискнули.

Украинцы охотились на нас. Видели, что гражданская машина. Муж говорит, скорее всего, машину заметили. Но мы в лесок ее под дерево загнали. И сами так деревце, как говорится, обняли и стояли, не дыша, не шевеля. И оно над нами кружило-кружило и полетело. Там еще соседи около дома оставили машину и уехали. Горело, наверное, машин шесть. Я говорю, сколько можешь, выжимай, гони, а мы будем только молиться. Он говорит, смотри, дроны, если что в кукурузу или в посадку куда-нибудь. Я говорю, успеем мы выскочить. Проезжаем, там машина горит. Едем дальше, снова машина горит.

Мы мимо этого дыма, мимо этих машин, все полыхает. Может, и люди там сгорели. Мы пролетаем, приехали мы в село Больше Солдатское. Я просто не могла уже с машины вылезти, плохо мне было, мне кажется, и ноги

отнялись, и руки. А 22-го украинцы били по Козырёвке. Дома горят, побили дома, и стены вылетали, и заборы у них попали.

Наталья Александровна Иванникова, житель села Гочево (Курская область).

Украинские дроны начали летать очень часто. Муж вышел за коровой, услышал, что жужжит в небе. Поднял голову, увидел дрон. Начал убегать, а он за ним гонялся. Низко уже опустился, вот-вот к нему. Муж забежал спрятался. Там у нас беседка на лугу стоит, и он в нее спрятался. Дрон покружился, покружился и улетел дальше. В этот день взорвался дрон возле церкви.

Михаил Иванович Чудинов, житель деревни Гирьи (Курская область).

ВСУ зашли в деревню, и мы решили срочно выехать. Собрали вещи, погрузили, стали уезжать.

Нам навстречу ехал украинский БТР. У нас гражданская машина, Hyundai Solaris. Мы заехали в сторону лесополосы и убежали в лес. Подъехал БТР и расстрелял машину в упор. Они, видно, хотели вывести свое зло на мирных жителей. Потом дал очередь по лесополосе и уехал. Мы немножко пришли в себя и пошли в сторону дома через лесополосу.

Моего товарища, вместе с ним работали, атаковал вражеский коптер. Он ехал, уезжал, и он его догнал. У него ранение ноги. Осколочные, множественные осколочные ранения ног. Машина легковая тоже сгорела.

Елена Николаевна Тюкина, Сергей Александрович Лукьянчиков, жители села Белица (Курская область).

14 августа мы с мужем выезжали с поселка своего. И летит нам в лобовое. Муж говорит, все, нам хана. Успел он крутнуть немножко руля и бьет в капот.

Муж говорит, давай быстренько, он уже все, понял, что ему попало по ногам. Он все говорит, мне ноги. Спасло нас, наверное, то, что были хорошие глубокие кюветы. Стояли деревья такие прямо объемные, что можно было спрятаться.

Я в шоке, в панике. Он весь в кровищи. Кое-как мы начали двигаться. Ехала просто машина, люди увидели, остановились, нас подобрали. И в этот момент, когда нас подобрали, еще один хлопок, мы уже поняли, что да, по машине еще раз ВСУ ударили. Видимо, они, наверное, несколько раз, может, они за этой машиной хотели, в которую мы вот уезжали. Потом ехал мужчина с женщиной уже в преклонном возрасте, они нас подобрали. Поехали до поселка Коммунар, там уже ему начали первую помощь оказывать, перебинтовать что-то. Две недели уже отлежал в больнице.

Зачем ВСУ нужны мирные люди? Зачем они палят, жгут дома нам? Выстреливают наше хозяйство. Люди жили всю жизнь, наживали это все. Причем тут мирные люди, Россия? Мы им помогали всю жизнь. А над нами издеваются.

Пускай больше людей знают об этом, пишут об этом.

Николай Иванович Кобозев, житель села Плёхово (Курская область).

У нас еще до 6-го августа происходили обстрелы мирного населения. ВСУ били по подстанциям, по водонапорным башням, прилетало по деревне. 6-го, когда они начали обстреливать Суджу и по нашему населенному пункту сразу прилетело.

Каждых пять-восемь минут дрон через нашу деревню Плёхово в сторону Суджи, потом слышали канонаду. Поступила информация, что Суджу эвакуируют. И мы тоже решили уезжать с нашей деревни. Перед тем, как уехать с деревни, я был в доме, и к ко мне во двор прилетел то ли минометный снаряд, то ли с дронов сбросили. Пострадал угол дома, повыбивало стекла, двери. Я заскочил в доме в ванную, минуту-две-три там находился, затем

выскочил с дома, в чем был, машина стояла возле дома под деревом, и я сел и поехал в Курск.

У нас у Сергея Гломоздина контузия была, украинский дрон сбросил на двух гражданских, Сергея и Женю, у них контузия была. 7-го августа они находились под деревом и на них спикировал дрон. Целенаправленно, видели, что это гражданские люди, гражданские – они их атаковали.

Непосредственно в нашей деревне наших военных не было. Вокруг деревни, по лесам, по полям они располагались. ВСУ просто мирных жителей обстреливали. Наверное, чтобы страх у нас появился, паника появилась, я думаю, чтобы нас уничтожить.

Я сам глава крестьянского фермерского хозяйства. У меня была техника. На сегодняшний момент я знаю точно, что ВСУ угнали из села четыре трактора. А на видео, что показывали, техники, я посмотрел, у меня в ангаре нет. Все забрали. Забирали у кого людей были машины возле дома. У нас там на нашей территории были четыре фермера. У них аналогичная обстановка, тоже технику украли. Вернемся, тогда будет видно.

Наталья Попова, житель села Гуево (Курская область).

Село Гуево в 18 километрах от Суджи. ВСУ начали ездить на джипах, флаги свои понавесили, этих тряпок своих.

У меня бабушка во время войны была, и я историю читала. Это ж нелюди, эти украинцы без земли, проданные Европе, это поляки, это непонятно что приехало. Кто ж тебя живым оставит? Вот они сейчас для заграницы пишут, что они хлебушком людей кормят, а сами-то там грабят. Фашисты тоже сначала шоколадом кормили, а потом на кол садили людей.

Хотя уже люди оттуда позвонили, говорят, того убили, того убили. Мы сейчас даже не знаем правды.

У нас много в селе, когда люди уходили, уезжали и машины оставляли в

гараже. Люди как-то по спутнику смотрят, свое село знают, примерно дома.

Он говорит, вот машина стояла вчера, ВСУ прямо выгнали ее во двор. Машины все стояли во дворах, они повыгоняли. А на следующий день люди говорят, машины нету моей. ВСУ угоняют себе. У нас она не новая, но жалко.

Мы, когда уходили собрались в одном доме все. 25 человек. Пошли, а там уже начался кошмар. Увидят дрон – все бегут под дерево или тихо-тихо сидишь, перебежками бежали к лесу. Шли двое суток. И дети тоже. Но дети молодцы, дети ни звука. И две девочки, двойняшки, четырнадцати лет. Вообще 10 детей шло. Самый младший, по-моему, два с половиной года– Арина.

Очень дроны не давали идти. Если они заметят, они же кидают бомбы, ну, взрывают. Видишь, а их тьма, последнее время их вообще столько стало. Они не давали нам житья, даже в селе. Вот машина стоит на дворе, они кинули, спалили. Они нас два года обстреливали сначала, с Украины летало это. Но дронов столько не было.

Дроны ВСУ летают, и их много. Вот машина стоит, они ее разбили, они на дом кинули. Они – как играются. Спалили машину и еще одну спалили просто.

В общем, ВСУ – твари. Надо их побить.

Сергей Николаевич Жердев, житель села Большое Солдатское (Курская область).

С 9 на 10 августа ВСУ уже захватили, начали обстрел Большого Солдатского. В 6 утра начали, короче, слышны прилеты. Попали сначала в больницу, в морг. Я вышел из дома, и они попали на дорогу, а потом попали в наш дом.

ВСУ сначала в больницу попали, потом начало по дороге. Живу там недалеко от больницы, от администрации. И они начали бомбить милицию. И прилетело рядом с моим домом, прямо напротив моего окна. Я получил

ранения осколочные – колено, потом со спины, перебило ребро, задели легкое и в печень, посекло немножко.

Знакомый погиб. Учился со мной в школе, на год младше. Дементьев Игорь. От украинского обстрела. И еще Долженко Саша, он учился на 2 года младше, работал в пожарке. Он поехал с женой хозяйство кормить. Покормили, назад вернулись, ехали через Горянку, на них скинул дрон гранату. И жена его в очень тяжелом состоянии, все лицо разорвано, а ему почти голову оторвало. Он сразу погиб на месте, а жену направили в челюстно- лицевую в Москву.

Он ехал на обычной гражданской машине, ехал короткими тропами, по трассе побоялся ехать, и все равно там его достали. По трассе уже стояли горелые машины. Гражданские люди, которые эвакуировались, их обстреливали.

Сергей Борисович Безручко, житель города Суджа (Курская область).

С 5-6 августа начался сильный обстрел. Я утром прошелся по городу. Здание прокуратуры было полностью разбито. На гостинице нет крыши, соседние дома сильно посечены, стекла осколками.

Украинские войска обстреливали мирный город. Преследовали свои преступные цели. Если регулярная армия ведет войну с мирным населением, это террор просто. По-другому нельзя никак назвать.

7-го августа мы проснулись утром, Я услышал стрелковый бой. Пулемет тяжелый сильно бил. На тот момент связи не было уже никакой, и невозможно было узнать, не было ни электричества, ни Интернета. Я сделал вывод, что надо своими силами выбираться из города. С мамой вдвоем мы собрали два пакета документов и подошли к выезду из города. Нас подобрала машина и на большой скорости довезли до Большесолдатского. На тот момент уже по дороге были машины, сгоревшие от ударов украинских дронов. Гражданские машины. Военной техники, подбитой, я не видел. Мы ехали на очень большой

скорости, шел дождь и была как-то такая низкая облачность. Я, насколько знаю, что дроны в это время, они особо не летают, не запускают. Наверное, это нас, скорее всего, и спасло.

А до этого, за неделю, на моих глазах украинский дрон ударил по машине, по гражданской, припаркованной у дома у частного. Вот я спрятался за деревом, он подлетел на центр дороги и ударил. Машина была полностью разбита.

Николай Николаевич Зазеленский, житель деревни Куриловка (Курская область).

6 августа в 3 часа ночи начался сильный обстрел. Пересидели до рассвета. И где-то часов в 7 утра зять и дочь старшая с маленьким ребенком, 4-летним, решили уехать из деревни. Они поехали не по трассе, а поехали по полям, через кукурузное поле и подсолнечное. Обстрел нарастал. Мы тоже поехали.

Не поехали по трассе потому, что там уже украинцы расстреляли несколько машин гражданских. Мы тоже решили по полям. Заехали на Чехово. И здесь опять начался сильный украинский обстрел. Это кассеты, потому что они взрывались в шахматном порядке все время. Жена сказала, у тебя кровь, вся рубашка, вся в крови. Я не понял, я даже не почувствовал удара. Потом, когда они меня перевязали, я решил – скорее убегать надо куда-нибудь.

Гражданские машины по посадкам горели. Люди даже... Все были гражданские. Я давил на газ, чтобы быстрее доехать, но перед селом я уже почти терял сознание. Но успел доехать. Там мне оказали первую помощь. Поставили дренаж. Пересадили меня на «Скорую помощь» и отвезли в Курскую областную больницу.

Оказалось, осколочное ранение. Через легкое прошло.

ВСУ – это фашисты какие-то. Это только может фашисты такое могут делать. Они просто как в сафари, расстреливают всех. И получают от этого, знаете, удовольствие. Это же уже не люди, это просто уже звери какие-то, их надо вот так же уничтожать. Я бы их уничтожал бы сам.

Михаил Фёдорович Воронцов, житель села Замостье (Курская область).

7-го августа вечером я выезжал из Суджи на объездную. Поднимаются вдвоем с синими повязками на голове и на рукаве. Один вскидывает оружие, я по газам. И когда по газам, слышу, что получил по машине. Получаю, стекла посыпались, я получил у головы. Выехал уже на объездную, теряю на какоето время сознание. Скорость сбросил, но потом слышу горох по колесу, очень сильный. Я по газам, по газам, с третьей переключился на четвертую, через этот железнодорожный переезд, мост, переехал на объездную и уехал.

По дороге видел, машину расстрелянную, сгоревшую. Еще несколько машин. «Хонда» стояла, тоже была расстреляна, но не сгоревшая. А две машины были сгоревшие. Гражданские машины были сгоревшие.

Когда я приехал сюда, в Курск, мне вызвали «Скорую». Меня привезли в больницу, и там девочка всю дорогу говорила, ей 7 лет, что украинцы папу убили, а мама – тяжело раненная лежала. Эта девочка сильно была посечённая.

А потом привезли с Куриловки женщину, 74 года, сына застрелили. Она была в синяках, ВСУ просто били ее. 74 года женщина была.

Лежал Николай, чья машина была расстреляна, и квадрокоптер залетел. Максим с пулевым ранением. Он на своей машине, у него «Фольксваген» ехал, и его тоже ВСУ расстреливали, сидели они на шиномонтаже.

Это для того, чтобы нас запугать. Но это бесполезно.

Вячеслав Викторович Ларин, житель города Суджа (Курская область).

6-го августа, начало 3-го, начались обстрелы по городу Судже. Все спустились в вниз. Одним словом, спрятались. Сидели наверно часов до семи утра, немножко начало стихать, вышли.

Я выезжал с территории, и дрон прилетел под машину мне. У меня 20тонный тягач DAF. Я с прицепом выезжал за пределы Суджи. И в один такой момент дрон у меня просто под машину пролетел. Мотор меня прикрыл, моторный отсек.

У меня осколочные ранения в ногу, правую голень. Я перетянул себе ногу тремя лентами, чтобы кровь не вытекала, вены порваны были. Дозвониться ни до кого не мог, связи не было. Брат меня из Суджи вывез в Большесолдатский район в больницу.

Когда с братом выезжали, машины, и гражданские, и грузовые, уже горели по подъему к Мартыновке из Суджи, на выезде из Суджи. Уже были подбитые машины.

Украинцы – нацисты, одним словом. Истребляли людей.

Ирина Григорьевна Морозова, поселок Коренево (Курская область).

5-го августа вечером начался обстрел. У нас отключили изначально газ, потом свет и воду. С 6-го числа, буквально с самого утра, уже начались такие выстрелы, которые заставляли трястись стекла в домах. В поселке не было военных. Военные стояли между селом и поселком.

У меня мама пожилая, 82 года. Мы думали, что это все ненадолго, а 9- го августа вообще было просто беспросветно, выйти на улицу страшно. Мы сидели в одной комнате практически без движения. Собак в охапку взяли, света нет, покушать нечего.

Выстрелы были беспорядочные. Непонятно, были ли у них какие-то

цели или не были. И в огород прилетало, повредило дома, дом сгорел. Один

раз прилетело, отбило кусок от дома, а второй раз прилетело, он вспыхнул как спичка. Много поврежденных дорог, огромные воронки. Стреляли периодами, отстреляют – и на какое-то время тишина. Тишина, если честно, пугала даже еще больше, чем выстрелы. Потому что ты сидишь и ждешь, куда в следующий раз это все прилетит.

Парень этот, Иван, приехал, подождал, пока мы самое необходимое побросаем. Документы взяли и в чем были вышли, он нас вывозил.

На выезде из села Коренево, не доезжая моста, украинцы машины расстреливали. Машины, естественно, гражданские. Люди пытались выехать, а в село уже зашли военные ВСУ.

Люди пытались на своих машинах выехать из села, а их расстреливали в упор из автоматов. Выезжало пять машин, и всех расстреляли. Ни единого человека в живых не оставили. Пять машин выезжали семьями. Минимум 15, а то и больше убили. Сказали, живых не осталось никого.

Люди из села Коренево тоже рассказали, что когда ВСУ заходили, то просто расстреливали автоматами, автоматными очередями, не смотря, кто там – старики, дети, взрослые люди. Это – где улица Барановка и центр «Гигант». Они сжигали дома и расстреливали людей.

Алла Федоровна Левченко (75 лет), житель деревни Журавли (Курская область).

Мы сидели во времянке, и вдруг осветило всё. Мы попадали на пол. С пола поднимаемся, Володя весь в крови уже. Четыре раны: осколок один вытянули маленький, а большой не вытянули, правая рука ранена и под сердце. Котел разбит газовый, газовая плитка полностью стекла, труба пробита, холодильник пробит. Обстрел Украина вела. Приходит сосед Вася. У них окна разбиты, баня вся побита, попростреляно все, собака убитая.

Одна женщина рассказывала, что украинцы едут и стреляют прямо по заборам, везде, где мирные жители. Такие снаряды летели прямо через хаты. Ехали и стреляли.

Целенаправленное уничтожение ВСУ российских мирных объектов, частных домов, больниц, госпиталей, православных церквей.

В соответствии со статьей 48 Дополнительного протокола I к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года «Для обеспечения уважения и защиты гражданского населения и гражданских объектов стороны, находящиеся в конфликте, должны всегда проводить различие между гражданским населением и комбатантами, а также между гражданскими объектами и военными объектами и соответственно направлять свои действия только против военных объектов», а в соответствии со статьей 51

«Гражданское население как таковое, а также отдельные гражданские лица не должны являться объектом нападений». Согласно статье 51(4)

Дополнительного протокола к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающейся защиты жертв международных вооружённых конфликтов «Нападения неизбирательного характера – нападения, которые не направлены на конкретные военные объекты – запрещаются».

Людмила Федоровна Ковалева (64 года), житель города Суджа (Курская область).

Из Суджи мы эвакуировались 7 августа. Утром около 10 часов мы вышли последний раз из дома. ВСУ целенаправленно стреляли по мирному населению. Был обстрел еще в июне. Тоже они зашли на нашу территорию и обстреливали с нашей территории. Погиб Неткач, не помню, как его звали, в машине. Это мирный житель. Он погиб в машине, водитель был ранен, девочка его, дочка была ранена.

Сейчас 6-го пропала связь, пропал Интернет, телефон не ловил у нас уже, не было света, не было воды, только газ был. Попал снаряд в прокуратуру, попал снаряд на улицу Карла Либкнехта на перекресток.

Сын сходил на Гончаровку, там дом горел. А недалеко были его знакомые, дом их знакомых. Он пошел посмотреть, не они ли горят. И там он услышал диверсионную группу, которая вошла. Он услышал их переговоры, он понял, что уже чужие в городе. И он прибежал домой и сказал, все, давай быстро, очень быстро, нужно уходить. Диверсионная группа зашла на Гончаровку, и они ее расстреливали.

Летели снаряды, свистело это все над головой. Мы слышали выход, мы слышали свист, слышали приход. И все это где-то в станционной части было. Это где-то было на дамбе, которая соединяет станционную часть и город, центр города. И нужно было как-то выбираться окольными путями, только из города выбираться. Стоит машина, там наш глава района вывозит людей. Мы пошли, села я, Ваня поставил все вещи, а сам остался, чтобы там еще зайти в свой офис. Конечно, конечно, все время свистело, все время падало. У нас два моста на дамбе, и вот мы первый мост проехали, нормально, второй проехали, и прям за нами упал снаряд на этот мост. И все время мы пока вот выехали из Суджи, везде на обочинах машины разбитые легковые, фуры стояли уже сгоревшее.

Анатолий Иванович Слободчук, житель села Крупец (Курская область).

24 августа украинский зажигательный снаряд попал в дом, в котором я был. Дом резко заполыхал, потому что была сухая, жаркая погода. Я еле успел. В чем был выскочил. На ногах были легенькие домашние тапочки, и они быстро прогорели. А мне пришлось выскакивать на улицу по горячим углям. Поэтому и случилось, что обгорели ноги и подошвы. Еле выскочил.

Украинцы вели обстрел мирных жителей. Когда нас освободили, ночью двадцать пятого, оставалось только три целых дома на нашей улице. А было больше полудесятка.

Валентина Викторовна Скорикова (65 лет), житель города Суджа (Курская область).

ВСУ стреляли кассетным оружием. Они, как стрельнули раз-другой, и она как летит, свистит, и в разные стороны рассыпаются шары вот эти, и потом мы находили. У нас вот эти штучки все, и пластмассовые детали, и железные такие, и алюминиевые, там их полно валяется. Кассетным оружием они стреляли по нашей деревне, лично по нашему дому.

Мы подошли, посмотрели, что там творится у нас в дворе. Куры валяются, целый мешок кур насобирали, стекла все побиты, веранда вся побитая. Он как ударил асфальт новый, большой, толстый асфальт, все пробито. А дальше брат ходил, там есть тоже выбоина, и там торчит хвост. Хвост какой-то ракеты торчит.

Хотели отметить день рождения, отметили вот таким вот событием, которое произошло у нас. Мы сидели в подвале, в чужом заброшенном подвале. Суджанский район, село Хитровка. Две недели, практически не выходя оттуда. И вот, 21-го августа, я пошла к своей двоюродной сестре через дорогу, метров двести. Пришли и сели к ней во времянку.

Взрыв. Брат мой сказал, это из пушки. И это обрушилось на нас. А сестра двоюродная сидела за печкой поодаль. Все рухнуло с потолка. И я стала вылезать, а с этой стороны уже начался огонь. Если бы я сознание потеряла, я бы сгорела. Нас засыпало. Я вся в грязи, у меня полный рот пыли, грязи было. Здесь кровь течет, грудь лопнула, мне дышать нечем было. И я еле-еле кое-как на коленке упала, кое-как. Кое-как я вылезла оттуда и пошла. Я задыхаюсь, у меня грудь разбита.

Я не знаю, зачем украинцы так делают, я не могу даже сказать. Они там женщину зарезали. Она постарше меня, а сын у них был инвалид детства, его взорвали. И слышала, что они над 14-летней девочкой издевались, насиловали.

И еще у нас мы в храм ходили по речную, там тоже убили мужчину и не дали похоронить. Просто хотели на кладбище его отнести, летают дроны, вернулись. И выкопали около дома, схоронили. Все, не отнесли даже на кладбище. Вот так было.

Как только украинцы прорвали оборону, они там расположились, там такой лужок был, там у них танки стояли. Там убили двух стариков. Лежали где-то там они, два старика. ВСУ ходили, машины выгоняли у людей, у кого оставались они в домах. И ездили. Дома очищали, всё чистили. Суджанский район, село Хитровка. Дома все вскрытые были. Вот это они творили. И по селу Погребки ездили, гоняли на этих машинах наших местных жителей.

А потом еще эти беспилотники. И, в основном, по нам стреляли. Вот где я сидела во времянке у двоюродной сестры. Времянка начала гореть. И начал дом гореть. И собаки погорели, и утки, и куры, и зайцы, кролики. Все погорело. Все, дом сгорел полностью. Движение было и они, наверное, дронами это учуяли. И все. А наш дом то ли цел, то ли нет, мы не знаем.

Николай Дмитриевич Дзюба, житель села Гуево (Курская область).

Мы 6-го числа вышли во двор посоветоваться с родственниками, с соседями, что будем делать. Появился украинский дрон. Он пролетел, завис, отлетел и попёр на меня. Я отскочил или откатился от этого места. Он взорвался и взорвалась машина соседская при этом взрыве. Меня контузило и ранило ногу, спину и шею.

Я был одет как обычный сельский житель. Украинцы видели, что я гражданский человек, одет по гражданке. Военных в селе вообще не было. Они обстреливали и запугивали местное население. Обстрелами замучили нас. То минометы, то дроны.

Восьмого августа пришли соседи, сказали, что все заняли украинские солдаты, вешают свой флаг на Доме культуры, стрельба. Мы что было взяли и пошли пешком через леса. Центральные улицы были отрезаны. В тот день выходили двадцать один человек, старики, дети.

В обзоре Международного Комитета Красного Креста «Обычное международное гуманитарное право» указана норма № 25: «Медицинский персонал, предназначенный исключительно для выполнения медицинских обязанностей, должен пользоваться уважением и защитой при любых обстоятельствах». Эта норма впервые появилась в Женевской конвенции 1864 г. и была повторена в последующих Женевских конвенциях 1906 и 1929 гг. Она закреплена в Первой, Второй и Четвертой Женевских конвенциях 1949 года. В статье 15 Дополнительного протокола I эта норма была расширена с военного медицинского персонала также на гражданский. Дополнительный протокол II к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года запрещает предпринимать враждебные действия против мест отправления культа, больниц, госпиталей, а также их персонала. Статья 9 устанавливает, что

«медицинский персонал пользуется уважением и защитой», а статья 16

подчеркивает, что «запрещается совершать какиелибо враждебные акты, направленные против мест отправления культа».

В нарушение международного гуманитарного законодательства Украина неоднократно подвергала атакам больницы и госпиталя, расстреливала машины «Скорой помощи», церкви и храмы.

Валентина Ивановна Золотарева (71 год), житель села Заолешенка (Курская область).

Мое село ближе, чем Суджа к границе. Поэтому мы все это ощутили на себе. Украинские войска только по мирным жителям били. Первую разбили больницу. Поначалу были прилеты. Сначала это раньше-раньше разбили. Крыши там, стекла повыбили. Это поначалу было. Ну ладно, стекла там застеклили, крышу там подлатали немножко. Больница еще работала.

Когда мы эвакуировались мы проезжали, горели машины. Гражданские. И я закрыла глаза и молила Господа, чтобы как-нибудь добраться, чтобы вот этого ужаса не видеть, не видеть просто. Было страшно.

Вот я 71 год наживала, наживала, все это как было. Ой, как хорошо, уже все есть, только бы пожить. Все бросили. Вот это моя сумка, вот с чем я приехала, и платье, и все, больше я ничего не успела взять. Ничего, ничего, нет, вот эти шлепанцы, вот это вот все, ничего более. Все, что осталось. И не знаем, что там с домами. Я в частном доме живу, не знаю, что там случилось. Останется ли что-то или нет.

Когда ВСУ зашли – они в пух и прах больницу разобрали. У нас там только мирные жители, пожилые люди, больные, обычные больные люди. Я тоже ходила в больницу на перевязку.

Ирина Александровна Шурупова, житель деревни Рубанщина (Курская область).

Я приехала в отпуск к маме 25 июля. Находилась с ней, она живет у меня в деревне Рубанщина, в трех километрах от Суджи в сторону границы. Разорвался украинский снаряд в нашей деревне и, начиная с 3-го августа, мы лежали в больнице. В ночь с 5-го на 6-е начался обстрел. В принципе, к обстрелам более-менее уже все привыкли. Но он был немного сильнее, чем все остальные. А вот с 6-го числа начался очень серьезный обстрел – били прицельно по больницам, часа два, наверное.

Начиная с 3-го, мы лежали в больнице, в терапевтическом отделении. До этого украинскими беспилотниками подожгли крышу, горело здание больницы, Суджанской ЦРБ. Поэтому разместили в терапию, где мы с мамой лежали, в бывшем инфекционном отделении, а хирургию перевели в гинекологию.

Мы лежали все в коридоре, потому что стекла сразу в палатах вылетели. Там они хоть и были заложены, то есть подготовлена больница была, наполовину все стекла были мешками с песком заложены. Не помогло, потому что, когда начали стрелять, стекла все равно летели, штукатурка начала сыпаться.

Такое чувство, что били все время в больницу. Но там больница хорошо построена, нам повезло. В больницу попадания были. Рядом трава горела у нас

– за окном было видно. Мы боялись, что загорится больница, но не загорелась, нам повезло очень.

За несколько дней до этого украинские беспилотники подожгли крышу, горело здание больницы, Суджанской ЦРБ, отключили воду и электроэнергию. Здание уже давно было повреждено от украинского обстрела.

Вызвали три «скорые», две «скорые» дошли, загрузили всех, кроме меня и моей мамы. Ждали третью «скорую». Я ждала, что приедет сейчас третья

«скорая», нас, маму заберут, она лежачая.

Буквально через полчаса главный врач сказал, что вот эту «третью» скорую расстреляли. Это как раз та «скорая», где фельдшера и водителя убили. Она за нами ехала.

Приехала машина с гражданскими людьми, мужчина на переднем сидении, убитая женщина и ее мать. Ехали в Суджу и очередь ВСУ по ним. Жена погибла. Насквозь все сиденье изрешечено было пулями, и муж был немного ранен, у него там из руки кровь текла, осколочные на боку были. И он приехал со своей мертвой женой. На заднем сиденье еще мама сидела живая. Он говорил, что матушке 95 лет, а жену застрелили ВСУ, беременная жена погибла.

Вечером потом, ВСУ наш терапевтический корпус расстреливали, по хирургии били тоже. На третьем этаже, где была хирургия, там все стекла побиты были. ВСУ стреляли по ним.

Мы выбрались 8-го числа. Пришли морпехи, морпехи наши дорогие. И они нас эвакуировали.

Иван Михайлович Гриценко, житель деревни Спальное (Курская область).

От украинского обстрела у нас в селе пострадало примерно домов десять частных. У меня дом пострадал. Снаряд упал и все загорелось. Дверь в погребе загорелась. Я бежал полями, посадками и прочее. Было сложно. Вчера целый день добирался.

ЗЛОДЕЯНИЯ КИЕВСКОГО НЕОНАЦИСТСКОГО РЕЖИМА В КУРСКОЙ ОБЛАСТИ

(Материалы Международного общественного трибунала по преступлениям украинских неонацистов)

Москва, 2024 г.

Оглавление

Основные выводы........................................................................................................................... 4

Преднамеренные убийства российских граждан со стороны Вооруженных сил Украины............ 8

Галина Дмитриевна Самборская (75 лет), житель села Казачья Локня (Курская область)............... 9

Александр Григорьевич Гриненко, житель села Куриловка (Курская область).............................. 10

Юрий Иванович Маклаков, житель села Заолешенка (Курская область)....................................... 12

Артем Александрович Кузнецов, житель города Суджа (Курская область)................................... 13

Ананьева Зоя, житель деревни Куриловка (Курская область)........................................................ 15

Валентина Ивановна Золотарева (71 год), житель села Заолешенка (Курская область)................ 17

Виктор Николаевич Кабанцов, житель села Малая Локня (Курская область)................................ 17

Владимир Петрович Максин (75 лет), житель города Суджа (Курская область)............................. 19

Славик Суренович Алоян, житель села Благодатное (Курская область)........................................ 21

Роман Александрович Яценко, житель города Суржа (Курская область)....................................... 22

Александр Сергеевич Фисенко, житель села Куриловка (Курская область).................................. 23

Инна Владимировна Гаврюшова, житель поселка Теткино (Курская область).............................. 24

Елена Валентиновна Галева, житель города Суджа (Курская область).......................................... 25

Татьяна Ивановна Богданова (74 года), житель деревни Колычевка (Курская область)................ 26

Анна Ивановна Люшная (61 год), житель города Суджа (Курская область).................................... 27

Анатолий Сергеевич Марганов (70 лет), житель села Большое Солдатское (Курская область).... 27

Валентин Иванович Люшный (62 года), житель города Суджа (Курская область).......................... 27

Александр Иванович Придубков (65 лет), житель села Уланок (Курская область)........................ 28

Николай Павлович Голодьков, житель города Суджа (Курская область)........................................ 28

Владимир Васильевич Шевцов (69 лет), житель деревни Журавли (Курская область).................. 29

Дмитрий Васильевич Дяченко, житель села Погребки (Курская область)..................................... 30

Сергей Михайлович Ворошилин, житель города Суджа (Курская область)................................... 30

Елена Владимировна Маклакова, житель села Теткино (Курская область)................................... 31

Виктор Васильевич Кривошеев, житель села Коровяковка (Курская область)............................... 31

Иван Юрьевич Ковалев, житель города Суджа (Курская область).................................................. 32

Дмитрий Ильич Лавро, житель поселка Коренево (Курская область)........................................... 33

Евгений Викторович Моторыкин, житель села Плехово (Курская область)................................... 33

Светлана Сергеевна Верхоломова, житель города Суджа (Курская область)................................ 34

Наталья Викторовна Шелехова, село Черкасское Поречное (Курская область)............................ 35

Оксана Николаевна Карпенко, житель села Попово-Лежачи (Курская область)........................... 36

Татьяна Васильевна Колесник, житель села Пушкарное (Курская область)................................... 36

Валерий Павлович Моисеев, житель г. Суджа (Курская область).................................................. 37

Вера Егоровна Левченко (77 лет), поселок Коренево (Курской области)...................................... 39

Галина Владимировна Молокоедова, житель села Снагость (Курская область)............................ 39

Елена Викторовна Терехова, город Курск (Курская область)......................................................... 40

Владислав Игоревич Воскобойников, житель города Суджа (Курская область)............................ 40

Сергей Михайлович Тишаков, житель села Кульбаки (Курская область)....................................... 41

Валентина Григорьева Худякова, житель села Мартыновка (Курская область)............................. 41

Наталья Александровна Иванникова, житель села Гочево (Курская область)............................... 43

Михаил Иванович Чудинов, житель деревни Гирьи (Курская область)......................................... 43

Елена Николаевна Тюкина, Сергей Александрович Лукьянчиков, жители села Белица (Курская область) 43

Николай Иванович Кобозев, житель села Плёхово (Курская область)........................................... 44

Наталья Попова, житель села Гуево (Курская область).................................................................. 45

Сергей Николаевич Жердев, житель села Большое Солдатское (Курская область)...................... 46

Сергей Борисович Безручко, житель города Суджа (Курская область).......................................... 47

Николай Николаевич Зазеленский, житель деревни Куриловка (Курская область)...................... 48

Михаил Фёдорович Воронцов, житель села Замостье (Курская область)...................................... 49

Вячеслав Викторович Ларин, житель города Суджа (Курская область).......................................... 50

Ирина Григорьевна Морозова, поселок Коренево (Курская область)........................................... 50

Алла Федоровна Левченко (75 лет), житель деревни Журавли (Курская область)........................ 51

Людмила Федоровна Ковалева (64 года), житель города Суджа (Курская область)...................... 54

Анатолий Иванович Слободчук, житель села Крупец (Курская область)....................................... 55

Валентина Викторовна Скорикова (65 лет), житель города Суджа (Курская область)................... 55

Николай Дмитриевич Дзюба, житель села Гуево (Курская область).............................................. 57

Валентина Ивановна Золотарева (71 год), житель села Заолешенка (Курская область)............... 58

Ирина Александровна Шурупова, житель деревни Рубанщина (Курская область)....................... 59

Иван Михайлович Гриценко, житель деревни Спальное (Курская область)................................. 60

Основные выводы

В докладе представлены непосредственные прямые свидетельства

ВСУ системно подвергали ударам дронами-камикадзе мирных граждан,

нему бил украинский дрон: «Красный с белыми полосками, черная коробка

выходить в сторону Большого солдатского. По дороге люди лежали. Много убитых там».

Преднамеренные убийства российских граждан со стороны Вооруженных сил Украины.